Я кивнул, повернулся к двери и припал к глазку.
Сначала сквозь него были видны только синие
точки фонарей, прорезавших морозный воздух, но
мы ехали всё быстрее – и скоро, скоро вокруг уже
шуршали пески и шумели водопады милой моему
сердцу Внутренней Монголии.
В. Пелевин
-Вы так смешно живёте…
-А мы клоуны!
Неизвестный
При слове «Монголия» воображение обычного человека рисует сухую степь, в которой, задрав хвосты, носятся почти бесхозные сарлыки, аккуратные стопки из их навоза, побелевшие кости, чудом возникшие озёра, люди иной расы, юрты с интернетом и множеством детей; дорог нет, вода заразная, у каждого живого существа – по несколько видов паразитов. Одним словом, экзотика и находка для туриста. За сим, народу изначально собиралось много, но пиарные игры и интриги злопыхателей уменьшили число участников до приемлемого. Первоначально сборы и планы были развёрнуты как надо, по всем направлениям. Заранее приготовлены паспорта, собрано побольше денег, назначены руководители на все посты и должности; почти каждый является каким-нибудь директором почти всего или ответственным за какое–либо безобразие, типа финансово-технический директор хозяйственно-продовольственной части и руководитель культурно-массового отдела и пожарной безопасности. Осталось лишь приготовить технику и себя. Но тем и славен русский человек, что похерит любое светлое начинание. Всё началось с изменения даты старта; как следствие, пошёл кувырком весь график движения, что отразилось и на самом походе - на маршруте, на человеческой доброте, на моральном облике, неожиданно возросшем километраже и проч.
Начало пути ознаменовано посещением автомотофестиваля памяти Романа Добкина. Но перед этим ещё надо выехать, что всегда сопряжено с массой трудностей, преодолеть которые означает совершить полпохода. Попытка выехать заняла у меня и тех, кто со мной, весь световой день. Ехать, соответственно, пришлось ночью, ведь не разбирать же всё, когда уже собрались. Но перед этим в городе мы встретили японку на мотоцикле, которая тоже собралась в Монголию, но вместе мы ехали лишь до КП ГАИ на выезде из города. Там меня, как всегда, арестовали за нережимное лицо и отправили назад за техосмотром, который, по счастью, мне только что нарисовали (кто же даст техосмотр на древний мотоцикл, видоизменённый до неузнаваемости в нём оригинала?) Японке я объяснил, как мог, где нынче собираются такие отморозки, как она и как я, и отпустил с миром. Пока я ездил, спутники мои на машине (точнее, спутницы) нажрались пива и еле держались на ногах. Ещё немного, и они отправились бы к гаишникам бесчинствовать и высказывать недовольство в грубой форме.
Фестиваль, собственно, состоится в селе Рыбалка республики Алтай. Но до него 450 км. В полночь в Тальменке на машине спустило колесо, виноват в этом оказался, естественно, я. Поэтому и менял его я, узнавая всё больше и больше печальных вещей о своём интеллекте, щедрости, способности трудиться и нравиться женщинам. В результате я понемногу приближался к состоянию просветления и избавления от страданий посредством полного отчуждения от травмирующих факторов объективной действительности (атараксия (греч.) называется). За три ближайших дня я необычайно преуспею в этом. Дамы же говорили мне, что я могу обратиться в общество по защите прав животных.
Тёток в машине было три, с ними маленький ребёнок. В приступах феминизма их самомнение уходило крайне далеко от реальности, я наблюдал и гнался за машиной. Всю ночь они не спали, одна была за рулём, а остальные боялись этого и бдели. К утру, однако, в целости и сохранности мы добрались до места назначения. Там всё ещё спало не протрезвевшим сном. Однако, из-за ругани моих тёток оно стало просыпаться и похмеляться, обнаруживая ещё один день и Катунь.
Вчерашняя японка (Юкико Урано её будут звать), обходя дозором лагерь, обнаружила мой мотоцикл, чему была несказанно удивлена и рада. Вероятно, по её расчётам, на таком мотоцикле и с такой судьбой я не мог добраться сюда в ближайшую неделю. Её представили моим товарищам и быстренько записали в команду, пока не опомнилась. После слёта многие собираются гулять по Алтаю, но в Монголию – только мы. Одним словом, ей несказанно повезло.
В этот день в Горно-Алтайске проводились все культурные мероприятия (подъём на холм, мальтийский крест, медленная езда (для мотоциклов) etc.) После них все стали очень окультуренные. Вечером – осчастливливающая музыка «Коридора», «Ва-Банка», и в результате кто-то наблевал под двери нашей машины.
Наутро мои тётки вспомнили, что им некогда рассиживаться тут. Они оплакали моё будущее, сообщив, что в дорогу я выбрал себе самых отъявленных разгильдяев и мерзавцев, дали массу ценных наставлений (например, как понравиться монгольским, алтайским или бурятским женщинам), отобрали часть денег, наорали, что подсунул им тупой топор, поцеловали везде и свалили по тихой грусти куда-то в Артыбаш. Тут я и обнаружил, что они достойны поругания. Они не положили мне штаны и куртку, в которых я езжу на мотоцикле! То есть, три бабы, а одного мужика собрать не могли. Вот оно, злобное эхо эмансипации! В результате всю дорогу я ехал, как дурак, в ветровке и дождевике.
Возвращаясь к заблаговременной организации похода, стоит отметить, что загранпаспорта нам ещё не привезли. Они где-то в пути из Иркутска сюда. Это оттого, что наши товарищи в самом начале лета решили посетить край непуганых идиотов, Европа это место называется. Русских уже раскручивали на что придётся, пришла пора загнивающего Запада. Не всё ж им для себя гнить, пусть погниют и для немытой России. Так с паспортами задержечка вышла. Впрочем, в таком замечательном месте можно и подождать, но товарищи наши, ответственные за это безобразие, всё же примчались в последний момент с документами, как делается в американских фильмах и у русских студентов. Поэтому мы были вынуждены выехать вовремя.
Перед этим зарегистрировались в Горно-Алтайске у спасателей, нам следовало позвонить к ним по прибытии на родину, чего, однако, мы не сделали, но это не дало им повода броситься искать нас. Они не ищут нас до сих пор, хотя мы, возможно, давно умерли. Впрочем, это никому не интересно.
Так, в один из понедельников, дней тяжёлых, мы выстроились в колонну и поехали в Монголию. По словам очевидцев, в этот же день, но вечером, здесь проедет «Сибирский марафон», сжав зубы от напряжения в стремлении блюсти дистанцию и прочие небывалые вещи. С ними мы должны были встретиться уже в Монголии, но так и не встретились. Можно было бы добавить, что больше их никто не видел, но это неправда.
В нашей команде дистанция, с позволения сказать, вольная. То есть, в месте ночёвки мы непременно встречаемся, хотя бывало, что с некоторыми этого не происходило. Дистанция мешала. Иначе говоря, если сравнивать себя с кем-то, не будем показывать пальцем, в нашей команде царили произвол и беспринципность, которые придают скромное обаяние и шарм любой анархии или шизофрении. У нас четыре мотоцикла и четыре машины. Один мотоцикл и водитель из Японии, о чём уже упоминалось, и одна машина – из Барнаула, в ней сборная от Барнаула и Тулуна. Всё остальное и все остальные – из ледяного города Новосибирска, где птицы зимой замерзают на лету (сезон халявной мороженой птицы), и дикие звери выходят из лесов и бросаются на людей, идущих утром на работу.
Коротко о людях и машинах. Я еду на мотоцикле, о чём уже упоминалось. Мотоцикл ИЖ «ПС», 1979 года. Родные от «Спорта» - только рама и двигатель. Остальное – народный промысел. У Жени Захарова просто ИЖ «Юпитер» (без комментариев). С ним едет Оксана Медведева, обаятельная девушка. У Толяна Окишева Хонда XL600R («Фараон»). Высокий, неуклюжий, тяжёлый, мощный агрегат; это мешало Толе проезжать там, где уже проехали остальные мотоциклы. Как в настоящем походе, приходилось ловить его, толкать, материться… При этом Толик всячески поносил все другие мотоциклы (за маленькие кривые рули, которые у него не хватает сил поворачивать, дохнущие движки и невидимые достоинства). У Юкико Урано – «Дюбель» 250 (по прозвищу «Дебил»), больше о нём ничего неизвестно. Юки третий год едет вокруг земного шара и осенью планирует доехать до исторической родины. Надо отметить, что японка носится, как угорелая. На длинных прямых, конечно, отстаёт, но на извилистых или скользких участках прёт как надо!
Из автомобилей – «Сюрф» клана Поречных (партийная кличка «Порочные»). Поречных трое - Валера, Сергей и Саша, сын Сергея, который великолепно владеет английским. Несмотря на то, что они умные, они тем не менее адекватные и совсем не противные. Далее – «УАЗ» братьев Киселёвых, при нём повар Валя (когда она начинает говорить, мой мотоцикл уже не слышно) и юниор Паша Шкляров, назначенный летописцем. Летопись его уместилась на тетрадном развороте, что свидетельствует о несомненном таланте. У меня же не хватило времени быть кратким… Стас Одиноков - на первых «Жигулях», которыми до сих пор пользуются, хотя это негуманно, так как загнанную лошадь пристреливают. С ним сын, крайне беспардонный пацан, который жив лишь потому, что не напоролся ещё на справедливость. И Сергей Сёмин (г. Барнаул) на шестых «Жигулях», с ним Оксана Тарасевич из Тулуна. Каким образом она попала в эту авантюру, не спрашивайте. Любовь, зла, а мы этим пользуемся.
В первый день по традиции ночуем в Кош-Агаче, у Евгения Евглевского. Он объясняет нам, как контрабандисты обеих сторон пересекают границу (мы тоже так могли бы!) Также обещает вечноголубое, бездождливое монгольское небо. То, что нас преследовали дожди и бури, сбивающие с ног, не в счёт.
На границе, как положено, советский ещё шлагбаум, и домишки к нему прилагаются, к шлагбауму и домишкам – пограничники. Последние отдавали долг бюрократической системе, в которой мы все. Помимо нас оформляют и транспортные средства, которые мы обязаны вывезти из страны вероятного противника, если ввезли. Также не можем оттуда ничего вывезти, чего не ввозили. Грустно это. (В этой забытой Богом стране русские мотоциклы и запчасти к ним гораздо дешевле, чем в Новосибирске, и ассортимент таков, что не снился русскому мотолюбителю. Та же тенденция наблюдается и в отношении японской техники.) У нас спрошено было, не здесь ли мы будем возвращаться на историческую родину? Здесь, конечно. Тогда документы наши на ввоз ТС полежат здесь. Так и выехали с российской части границы с криками: «Прощай, немытая Россия!..», не подозревая о возможных поворотах судьбы. Нейтральная территория соответствует представлению о монгольской степи. Ехали мы по этой степи, ехали, а монгольской границы всё нет. В конце концов, догоняет нас Киселёв (у него самая медленная машина) и говорит, что те три сарая со шлагбаумом, которые стояли в стороне, и были границей. Это как в легенде – стоят посреди степи ворота, кроме которых ничего нет, и чтобы попасть куда-то, надо непременно проехать через них. А мимо никак, по сюжету не положено.
Что касается дорог, то Германия своими автобанами уже никого не удивит. Здесь по несколько полос в одну сторону. Одну дорогу разобьют - рядом прокладывают новую. Качество, конечно, несовершенно, что и говорить, примерно, как дорога в Джазатор (сами посмотрите). Зато какой размах! По закону диалектики качество переходит в количество и наоборот. Если этот закон соблюдается в реальности, то дороги Монголии ждёт великое будущее.
К вопросу о картах, которые говорят только правду. Правда очень часто заключалась в том, что города и посёлки средней величины оказывались вовсе не такими средними. Несколько задрипанных домов в степи, колодец, верблюд, собаки – и весь город. «…Большие города, пришедшие, увы, в упадок навсегда…» Альтернативный вариант – заброшенные деревни. В советское время наша великая страна курировала более диких братьев и пыталась привить им оседлый образ жизни, вероятно, помня нашествие. Для этой цели их вынуждали строить дома, в которых следует жить всё время. Но стоило контролю ослабнуть, монголы ушли в степи вслед за своими скотами, бросив нехитрые жилища без окон.
О проблематичности посещения туалетов. Проблема в том, что им негде быть. Степь да степь кругом. И тогда вы садитесь на мотоцикл и уезжаете к горизонту, чтобы побыть в одиночестве…
От границы отъехали недалеко, остановились на озере Цагааннур. Озеро среди пустыни, а по нему плавают лебеди, и никто их не жрёт. Рядом – селение. Местные тут же материализовались, они ходили толпой за каждым, кто хоть что-нибудь делал. Мы их угощали русской едой, какая была. Нам же принесли кефир, много, с которого, однако, ничего не было. Когда мы надумали ловить рыбу, они стали подозрительно хихикать. Но когда мы её поймали и стали чистить, они ржали уже не таясь. Что в наших действиях было смешного или неадекватного, мы не поняли до сих пор. Это одна из загадок таинственной монгольской души. Загадок этих, кстати, много. Например, монголы – очень добрые люди. Многие ли из нас остались бы добрыми, живя в таких условиях? Помимо этого они остаются добрыми и вменяемыми даже когда напьются. Следует отметить, они не воруют, что тоже очень непонятно, поскольку все в мире воруют. В начале пути мы не были знакомы с такой национальной особенностью и сцепливали мотоциклы, вещи прятали в надёжные места, надёжные места закупоривали. Позже, конечно, расслабились… Также многие из монголов и большие, и маленькие ходят в национальной одежде; статус определяется по высоте шапки, чем выше шапка, тем круче мужик. Старшие монголы понимают и говорят по-русски. Дети обычно – нет. Но окружают нас, как правило, именно они. Подходят и говорят нам по-своему, а мы, конечно, всё понимаем…
Следующий день мы, с позволения сказать, неоднократно купались. Машины и мотоциклы тоже попали под помывку. Нас ждали несколько бродов. При этом Киселёвы, бывшие тут ранее и утопившие группу итальянцев у устья реки Моген-Бурен, сказали, что нам следует брать левее, чтобы подняться выше по течению, где проехать всё же реально (остальные реки не столь полноводны, поэтому в них топли самостоятельно, без помощи товарищей). В результате дозабирались влево до такой степени, что оказались недалеко от горы Монгун-Тайга, которая находится на российской территории. А река как была полноводной и бурной, так и осталась. Мы стали подумывать уже, не побить ли нам штурмана? Но тут возник другой повод. Стали радовать машины разгильдяев. У Киселёвых на «УАЗе» стал течь бак, который прежде, вероятно, попал под массированный артобстрел и латался под ним же. Непонятно, конечно, как в этом сосуде способна удерживаться жидкость, с помощью заговоров и пластилина, наверное, или, может быть, «Орбит»?.. У Стаса на «копейке» чуть позже отвалится амортизатор. Подобное будет происходить всю оставшуюся часть пути, поэтому упоминаться станет не всегда. Точнее, следом в пути отвалится шаровая опора на нижнем рычаге, потом – балка, потом – подшипник на задней полуоси (это всё по несколько раз)… Говорят, это оттого, что он мнил себя выдающимся гонщиком на автомобиле лидеров автопроизводства. Автомобиль был хорош, собственно, тем, что на капоте была изображена карта Монголии и наш маршрут по ней…
Пока штопали бензобак, был устроен привал, для которого господа Поречные изловили рыбу, последнюю в этом походе. Первые были вчера. В джипе ехал целый арсенал рыболовных принадлежностей. Рыба поняла это, испугалась и перестала даваться. Рациональные объяснения были самые разные – то река солёная, то грязная, то встали не с той стороны озера, то погода не годится или, может, в иных местах рыбы вовсе нет? Неизвестно до сих пор.
Вернёмся к плаванию. Когда ниже по течению брод был найден, Юки обнаружила, что потеряла инструмент и поехала искать. Мы тем временем вычислили витиеватую траекторию по бурной и полноводной реке, где следует «бродить», и понемногу поплыли. Мотоциклы проплыли скромно и с достоинством, намокнув лишь до середины человека. Легковые машины цепляли к «Сюрфу», но их заливало по самую крышу и топило через окна и прочие щели. Валя, повар, вероятно, не дополучая острых ощущений, пошла реку вброд, держась за трос, на котором уже висела «шестёрка» Серёги Сёмина. Народ с любопытством наблюдал эту сцену, пока кто-то не прозрел: «Смотрите, баба за верёвку машину тащит!»
Вернувшаяся Юки, естественно, не видела, куда ей плыть. Мы выстроились по реке, что даже дураку понятно было: куда мужик пальцем тыкает, туда и ехать. Но Юки, как истинная дочь самураев, сходу ныряет в реку. Вправив вывалившиеся челюсти, мы кричим, пытаясь указать ей правильный путь. Она то ли не слышит, то ли не понимает и лезет на глубину, потом на стремнине начинает разворачиваться, и её просто смывает с мотоцикла. Оказавшиеся поблизости товарищи стали ловить то, что ещё можно было поймать в реке японского. Серёге Сёмину удалось добыть мотоцикл с криком: «Мотоцикл держу, лови япону мать!» Толя Окишев, как настоящий джентльмен, бросился спасать женщину. Спас он её, схватив за ноги, в результате чего утопил окончательно в ледяной воде. Несмотря на всеобщие усилия, и девушка, и «Дебил» оказались, наконец, на одном берегу, и хорошо, что на нужном. Женщину, конечно, на берегу откачали. Но Толя так и прослыл дамским угодником. Правда, что думала Юки по этому поводу, неизвестно, поскольку русским она не владела, а английским владели только некоторые, и большинство из них – крайне избранно.
Сегодня мы проехали совсем мало, поскольку поиски, поломки, броды, прощание с рыбой и проч. негативно сказалось на скорости и потенциале, и мы встали мокрым лагерем по окончании бродов. Выжались, и река вышла из берегов.
На следующий день – традиционный монгольский и тувинский пейзаж. Степи и перевалы, местами деревья. Едем мимо озёр с психоделическими названиями, например, как вам озеро Оготор-Хамрын-Даваа? В горах вода чистейшая - колодцы, реки; кочевые монголы и тысяча дорог во все стороны помогли нам заблудиться. Упомянутый товарищ наш, Толя Окишев, не терпящий проволочек, имел обыкновение не оглядываться, когда народ начинал тормозить, и благополучно уезжал в неведомое. После этого мы обычно ждали его на правильной дороге; когда ему надоедало одиночество в неведомом, он возвращался, и мы отправлялись дальше… И когда мы остановились спросить дорогу в юртах, Толян, гонимый жаждой странствий, опять же умчался вперёд. Монголы, несмотря на низкий курс национальных денег и предполагаемую бедность, продолжают жить и не всегда плохо. Кочевать они уходят на лето, зимой возвращаются поближе к цивилизации. Кочуют тоже цивилизованно. Рядом с юртами выставляют мощные солнечные батареи, спутниковые антенны, а за сим и телевизоры присутствуют, и музыкальные центры, только стиральных машин мы не разглядели… Нас принялись угощать национальными блюдами, как то: чай с мясом, монгольская водка (25-30°) и прочие чудности. Однако, надо отдать должное, всё было вкусно. Когда трапеза закончилась, нашёлся Толян Окишев. Ему дали водки… Вокруг стойбища – верблюды, собаки, лошади и даже монгольский младенец есть, так похожий на наших. С самого нежного возраста монголы в походе. От людей – самое лучшее впечатление. Как они могли устроить татаро-монгольское нашествие, становится неясным. Может, и не было его? Может, это чудовищная историческая мистификация?
В Улангоме меняем деньги, покупаем продукты. В большинстве городов есть сотовая связь, почти даром, 5 $ - минута. Звони – не хочу. И мы звонили и радовались. Как говорил Вишневский, «Вы насмеялись на большую сумму». Также здесь мы впервые столкнулись со шлагбаумами, которые стоят по всей Монголии. Около них собирают деньги с проезжающих на содержание дорог (вероятно, для будущих автобанов). С мотоциклов иногда не брали деньги, не сочтя их за транспортные средства. И каждый раз монголы честно клялись, что это последний шлагбаум.
До Наранбулага не доехали, у гонщика Стаса, о чём уже упоминалось, разорвало гнездо шаровой опоры на нижнем рычаге. Встали лагерем. Я и Киселёв поехали в селение искать сварку. Нашли двор со сваркой, но сварщик, как объяснила нам его жена, не знавшая русского языка, был, с позволения сказать, на пьянке. Киселёв пошёл искать этого загадочного монгола. Не было его очень долго, «уж полночь близится, а Виктора всё нет». В конце концов, смотрю, идёт Киселёв и ведёт с собой крайне пьяного мужика, который, как выяснилось, пришёл, чтобы показать ему, где живёт сварщик… В этом случае отображён весь бытовой идиотизм, который преследует нашего товарища Виктора на протяжении, видимо, всей его жизни… Пошли опять искать. Нашли. Сделали. Вернулись. К этому времени ужин был приготовлен и съеден соратниками. Повар Валя, обещавшая им приготовить для нас ещё раз, однако, имела свойство не растрачивать драгоценные минуты своей жизни на остальных, в частности, на дополнительное приготовление пищи для опоздавших. Такая её особенность, сами понимаете, постоянно грела мужские сердца вдали от дома.
Утром стали ставить агрегат на место, но после сварки он радикально видоизменился и совершенно не подходил. Пришлось, согласно жанру, пилить его и строгать. А мимо идут самые настоящие караваны из верблюдов и просто стада бесхозных верблюдов, тощих, как сушёная рыба. Тем временем возник местный с бараном в седле. По-русски он не разумел. Вероятно, монгол хотел продать нам этого барана, не подозревая, что у нас своих полкоманды. Предполагалось, что мы убьём сего барана и съедим. Среди нас не нашлось убийц, и баран остался жить дальше. Возить же барана в машине никому не импонировало. С другой стороны, бараном больше, бараном меньше…
Далее нас ждало солёное озеро Хяргаснуур. Окишев, Юки и я уехали вперёд и купались, ожидая остальных баранов… Но их не было. Мы откупались и поехали на высокое место искать их в бинокль. В бинокль увидели купающихся людишек, возможно, голых. Грязно хихикали, предаваясь вуаеризму. Позже выяснится, что это купались наши спутники…
В какой-то момент, никем не замеченный, мы всей толпой заблудились. Далее заблуждение только усилится. Были три различные карты. Русские совершенно не соответствовали действительности. Самой приближённой к местности была японская. Вероятно, это проистекает из национального менталитета. Есть японские мотоциклы, карты и проч., а есть то же самое, но русское…
Тем временем испортилась погода, и у Стаса рассыпался подшипник полуоси… Особо раздражительные товарищи умчались вперёд. Впереди, на горе, нам встретилось так называемое «святое место». Поскольку свято место пусто не бывает, в нём жили мыши. В отличие от алтайских бурханов, монголы строят домики, куда и кладут мелкие деньги и всё ненужное… В конце концов, Толя с Юки уехали в неизвестном направлении, пошёл чудовищный дождь (которых в Монголии не бывает), я остался один на дороге, так как весь остальной народ стоит позади, где на «УАЗе» опять потёк бак, обстрелянный врагами… Так и метался я по округе с GPS в поисках правильной дороги и вдруг подумал. Понравилось, ещё раз подумал. И вообще задумался, пока не появились мои спутники. Я был несказанно рад им. «В своё время нас вместе расстреляли в Иркутске, не скажу, что по моей вине, но всё же… И поэтому я чувствую за них особую ответственность» (В. Пелевин)…
Дождь ушёл, и мы тронулись дальше в поисках Юки и дамского угодника. Нам повезло, мы встретили эвакуирующихся (кочующих) монголов на «ЗиЛе», который был пять метров в высоту от нагруженных на него тюков. Поверх тюков лежат монголы, и в кабине их сидит штук шесть. Русскому они не обучены, но на заветное слово «Улан-Батор» реагируют вполне оживлённо – радуются и показывают пальцем в разных направлениях, вероятно, где Улан-Батор есть, а где его нет…
Через перевал попали в селение Ондорхангай. В отличие от подобных ему мест, оно не находится в долине, а как бы в чаше гор, попасть туда можно только через горы. Здесь на заправке нам вручили записку от утраченных нами спутников. Они писали, что встанут на ночёвку в удобном месте. Ни их, ни удобного места мы не нашли, а встали в тоске прямо посреди степи, чтобы наш табор было видно отовсюду. Но мы никому не понадобились. Толя и Юки ночевали где-то вдвоём. При этом оказалось, что часть японских вещей по порочной традиции находится у Киселёвых в машине, это выяснится лишь завтра, при встрече. А сегодня Толе придётся делиться вещами, которых он, как правило, вовсе не имеет, в отличие от всех остальных. Он думает, что аскет, но, похоже, после стольких походов уже отморозок (в смысле, мёрз часто)… Толя «прибрался» в этот день: «Вечереет, прибавляю скорость и при объезде большой лужи влетаю передним колесом в болото. «Фараон» остаётся на месте, а я, разбрызгивая грязь, приземляюсь на десяток метров ближе к Улан-Батору». Но жив, жив курилка… По словам Толи, спальник свой он отдал Юки, а сам предавался благим размышлениям, примерно так: «…когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без обуви, имели ли вы в чём-нибудь недостаток? Они отвечали: ни в чём. От Луки 22:35». Ночью мимо ехали контрабандисты, как определил Толя. Они остановились рядом и стали ругаться, Толя притаился и прикинулся ветошью. Его и Юки или не заметили, или они никому не нужны были вовсе.
На следующий день Юки и Толя ждут нас на въезде в Сонгино, смотрят на стервятников, нарезающих круги. Женя Евглевский говаривал: «Они мотоциклы видят, значит, падаль будет»… Группа подъехала сюда только в полдень. Товарищи делают пасхальные лица и интересуются, не уронил ли Толя честь русского человека, и в чём эта неуронимость? Но Толя отмахивается от грязных приставаний и стойко переносит различные предположения о тонкостях своей биографии.
Утречком у Стаса отвалилась балка. Её прикрутили проволочкой к распорной трубе (между передними стойками амортизаторов), которую Стас поставил ещё на берегу. Такие стоят на раллийных машинах. Надо сказать, что здесь Стас польстил себе.
В Тудэвтэе посетили святилище Будды. В Нумреге не было электричества, и на заправке, чтобы извлечь бензин из недр земли, мы крутили ручку, как во времена Крупской. Дожди. Встали на одном из нууров («озеро» по-монгольски), Телмен-нууре. Замечательное место – прекрасный пейзаж, невыразимый закат, чёрные журавли и наш чёрный флаг на фоне вечного неба с изображением закруглённых костей и надписью «Спектрол». Прекрасен салатик по две ложки (от жадности завхоза), прекрасен ужин. Готовим теперь по очереди, так как Вале дали помощников, в результате чего она совсем перестала готовить. Теперь она не повар, а громкоговоритель.
На следующий день стояли уже на Тэрхийн-Цагаан-нууре. Нам сказали, что рыба в начале озера, где болото и встать негде. А где можно встать, там нет рыбы. Народ выбрал «хорошо встать». Товарищ же наш Захаров, видимо, ужасно хотел рыбный день и «психанул», оставшись стоять. Мы нашли место, встали, а Захарова всё нет. Искали его и я, и Саша до темноты. Тщетно. Зато Юки принудили сварить что-нибудь национальное. Получилось интернациональное, так как конкретных японских ингредиентов добыть не удалось в такой дали от Японии.
Вечером к нам подошёл француз, выяснил, кто главнее, и стал по-английски заяснять Киселёву, знающему несколько слов по-немецки, что они, французы, просятся к нам в группу, чтобы вместе ехать в Улан-Батор. Киселёв, естественно, ответил, что рад компании и ничего против не имеет. Палатка французов вот там, рядом с синим микроавтобусом. Делаем вывод, что они с женой путешествуют на микроавтобусе. Договариваемся встретиться утром на дороге.
Утром они возникли с рюкзаками. А машины у них нет, они едут автостопом! Мы отходим от лёгкого шока и гомерического хохота, запихиваем мужика в обстрелянный «УАЗик», а бабу в «Сюрф». Их зовут Жанин и Жан-Пьер. Мы, однако, упорно звали его Жан-Поль, а он невозмутимо поправлял. Мы слыхали про француза Ж.-П. Бельмондо, и парень попал под раздачу… «На Камчатку двумя годами ранее я на спор добрался за месяц без копейки денег от Питера» (М. Веллер). А разве мы можем передвигаться с такой скоростью?
В скором времени мы подобрали товарища Захарова. Он заблудился. У него не было с собой продуктов (они отягощают), но Бог халявы, которому он поклоняется, помог ему. С его слов, к нему набежали монголы и нанесли горы еды и питья, которые он и потреблял всю ночь, предаваясь размышлениям о превратностях судьбы и пользе идолопоклонничества.
Удивительные перевалы, каньон, как в Америке, и чудовищный дождь. Так заливает и дует, что на мотоцикле ехать невозможно. Просто влетаешь в стену дождя, за секунды промокнув насквозь, а через несколько километров снова сухо и солнечно. В дороге опять потёк бак на «УАЗе», на нём же меняем подушку на рессоре. Но это – безнадёжное мероприятие, так как в конце концов эта рессора вылезет в салон… Мелкий ремонт на «Сюрфе». У меня мотор стал заводиться хуже, песок в карбюраторе, на бродах глохну, хочу разбираться. Кисели отмахнулись, сказали, мол, едет и ехать будет, в Улан-Баторе разберёшься. Я подумал, что они опытные туристы, им видней. Вот бы их ко мне, когда я дома двигатель разбирал!..
Проехали Цэцэрлэг. За ним на скале стоит чучело козла, украшенное ленточками и проч. Нам недосуг было разбираться, за что здесь чтят козлов, но все с ним фотографируются, мы тоже сфотографировались, куда ж мы без козла?.. Любовь зла… По дороге совсем маленькие детки продают национальные продукты. Наверное, у монголов принципиально другой КЗОТ или нет его.
Встали на реке Тамир-Гол. Здесь же стояли немцы, отец и сын, на грузовике с жилым кунгом. В отличие от нас, с Монголией им пришлось сродниться ближе. У них прогорел поршень, и теперь они ждут, когда из Германии пришлют новый, ведь машина на гарантии! Интересно, у русских так бывает?.. Мы пригласили их на ужин, но они, вероятно, испугались и не пришли, хотя портрет Сталина мы не показывали. Ужин же плавно перетёк в возлияния и дискотеку. Особо просветлённые читали стихи и пели песни, но были в меньшинстве.
Юки друзья сказали, что недалеко от этого места есть горячие источники, и она, естественно, хочет там побывать. Немцы предупредили нас, что дорога на горячий ключ очень плохая. Дорога действительно категорийная, особенно после дождей. Несколько небольших, но глубоких бродов, на которых я глохну… Когда я сползаю с мотоцикла в грязную воду, сердце моё переполняется тоской по тёплой и чистой воде, по Чёрному морю, однако. Должно быть, я вызываю острое сострадание у окружающих, потому что Юки бросает свой мотоцикл и по пояс в воде бежит выручать меня. Толя Окишев отпускал по этому поводу скабрёзные шуточки, кои сводились к тому, что японка влюблена в меня.
Погреться решились поехать все мотоциклисты, поскольку мотоцикл – всепроходимый (или проносимый агрегат), и «Сюрф» (остальные едут сразу в Хархорин). Но источник оправдывает самые смелые наши ожидания. Он цивилизован, и за умеренную плату мы получаем два часа релаксации, греем в кипятке отмороженные почки и ревматизмы… Место это, не иначе, засекречено русской разведкой. Его нет на нашей карте, зато есть на японской (свёрток к нему на 28-м км от Цэцэрлэга).
В Хархорине (или Каракоруме?) наши уже устали ждать. Они изучили все достопримечательности, и в темпе показывают нам столицу Чингисхана. Музей Чингисхана, масса «древних» сувениров, многие из которых при внимательном рассмотрении оказываются современными подделками под старину или китайским ширпотребом. С другой стороны, такая ситуация прослеживается по всему миру. Так в Египте вы покупаете любимой девушке египетскую кружку, на дне которой обнаруживается знакомая надпись, ни за что не угадаете какая!.. Монголы, которые этим делом занимаются, хорошо говорят по-английски и по-русски.
В Хархорине мы оскандалились из-за жадности, Бог халявы не помог. На выезде стоят два поста. На первом собирают с машин дань для совершенствования дорог, о чём уже упоминалось. На втором живёт гаишник, каких вы видели в своей жизни тысячу раз. На первом посту народ зажал деньги, сборщик подати обиделся и пожаловался гаишнику. Тот посмотрел документы и сказал, что на двух машинах ехать нельзя. На «Сюрфе» и «шестёрке» разбиты лобовые стёкла. После этого наш новый знакомый забрал документы и спрятался в будку. Что тут началось!.. Мы стали требовать, чтобы он вылезал из норы и отвёл нас к своему начальству. Через какое-то время он согласился и сказал, чтобы все не ездили. Мы сделали вид, что не поняли, а он делал вид, что вокруг него никого нет. Мы стали его фотографировать, снимать, в результате он приехал в здание ГАИ и спрятался от нас в туалете. Русские не даром победили татаро-монгольское иго, и немцы нас правильно боятся. Он отдал нам документы и, наверное, десять раз перекрестился. Все уехали довольные. Меня не оставляло чувство, что мы - алчные проходимцы.
Встали на ближайшей за Хархорином реке Хугшин-Орхон. От Хархорина до Улан-Батора асфальт и 600 км, которые мы проедем за один день. Здесь стоит упомянуть летописца Пашу и незабвенную нашу летопись. Есть анекдот про лису и ворону, который заканчивается словами: «Ничего себе басню сократили!» Примерно с такой же мыслью прочитывается и летопись. Вот описание пути с самого нашего въезда в Монголию: «…встали на ночёвку возле озера (Цагааннур, первый день). Пришли местные и угостили нас молоком и сыром. Сготовили ужин и легли спать. Подъём был в 8 утра, завтрак, и в 10 часов мы продолжили путь. Мы пересекли около 10 бродов разной глубины и заехали в столицу Улан-Батор…»
К вопросу о животных. Тема баранов и козлов уже в достаточной мере освещена. Есть и другие животные, например, собаки. Оксана Медведева их очень любит. На каждой стоянке она собирает всех окрестных собак и кормит лучше, чем сама ест. Собаки все похожи, как две капли воды. Дежавю. Делались предположения, что это – одни и те же собаки, каждый день они догоняют нас, чтобы пожрать…
На асфальте – ничего особенного. Перед Улан-Батором Захаров, доброй души человек, дал погонять свой ИЖ Серёге Поречному (это уже практиковалось). Последнему надоело ехать в машине, ему с ветерком надо чтобы. Понятное дело, Оксана к мотоциклу прилагается, как и прежде. При этом на мотоцикле впереди стоит резина с развитыми грунтозацепами, для категорийного маршрута, асфальт, соответственно, она держит плохо. Перед Улан-Батором, если вы помните, перевалы и серпантины. Я еду быстро, у меня супербайк, он везде едет с максимальной скоростью, любую дорогу держит. Вероятно, Серёга думал о «Юпитере» также. В конце спуска жду их. Уже долго жду. Едут монгольские машины и мне маячат, что, дескать, давай назад. Я думал, может жрать без меня неожиданно захотели или ещё чего. Но они не хотели есть или ещё чего. Вижу, «Юпитер» стоит назад передом в кювете. Поречному накладывают на руку шину, у Оксаны шок, ничего не помнит, не понимает, всё время спрашивает одно и то же. У Серёги сломана рука. У Оксаны – нога и, поскольку во время падения исчез шлем, - сотрясение мозга… На повороте переднее колесо повело, и ребята улетели с дороги в канаву. Мотоциклу, кстати, ничего не сделалось. Бог халявы помог Захарову и на этот раз.
«Сюрф» и «шестёрка» поехали в Улан-Батор в поликлинику. Мы ищем место для стоянки, долго ищем, так как в пригороде встать трудно. Толик нашёл приличное, как кажется, место. Только смутил его фанерный щит с надписью: «Анхаар хyн мал уухыг хориглно!» Он переписал это дело и спросил у гаишника, что значит сие. Тот же сказал, что нам, русским, можно там вставать, ничего страшного. Можно так можно. Место симпатичное, недалеко речка, всем вначале понравилось. Но когда ветер подул от воды, без переводчика стало понятно, что написано на щите, такой неприятный запах распространился от речушки. Позже выяснили, там написано, что река грязная и заразная, потому что в неё выходят все загоны для скота выше по течению. И никто здесь никогда не вставал.
Вечером привезли загипсованных Оксану и Сергея. Держатся они бодро, но травмы достаточно серьёзные, нужно вытаскивать их в Россию. Это вопрос будет решаться завтра. А в Новосибирске по принципу глухого телефона (или это юмор у оставшихся такой) разлетелась весть, что французы (или итальянцы?) избили Поречного и сломали ему руку, а Захарову – мотоцикл.
Для поднятия командного духа смотрели пародийный мультик про татаро-монгольское иго и рекламную мотоциклетную лягуху, которую все видели в телевизоре. Это для тех мотоциклистов, которые не знают, как они выглядят со стороны. Так и выглядят. Этот мультик Серёга Поречный посвятил всем мотоциклистам, которые ещё не умерли.
С горя организовали днёвку. У меня разбит воздухофильтр, вся грязь ушла в карбюратор и двигатель, которому уже ничего не поможет, он доживает последние дни. Мораль: вовремя надо смотреть и ремонтировать технику, товарищ Киселёв, а не когда рессора в салон полезет! Бытовой идиотизм, господа!
На трёх машинах устраиваем экскурсию в Улан-Батор. Автомобильное движение в городе просто жуткое! Никаких правил, главное – гудеть почаще и орать в окно погромче. В центре города – советская архитектура вперемешку с буддистскими храмами, на окраинах – трущобы. Гуляем по музеям, магазинам, монастырям. Оксану все по очереди носили на руках, но Стас всё время лез без очереди! Нахал.
В Улан-Баторе, о чём упоминалось вначале, запчастёвый клондайк. В России мне на рынках и в магазинах говорили, что таких дисков сцепления, какие мне нужны, не бывает, зато они бывают в Монголии с накладной из Ижевска. Также здесь море иномарок на запчасти, большой выбор мотоциклов отечественного, китайского и японского производства. А монгольских мотоциклов не бывает! (Как им за державу не обидно?) Всё потому, что это номадическая культура, не сидится им на месте, всё тянет в пампасы, к скотам… Киселёвы тоже скупают запчасти, полрынка, с перспективой сделать ремонт двигателя в пустыне. Дома всё недосуг.
Вечером собираемся у костра, чтобы принять нелёгкое решение: два травмированных человека и штурманские ошибки Киселёвых не позволяют завершить маршрут, как планировалось. В результате долгих споров и раздумий группа разделяется. По запланированному маршруту, через пустыню Гоби, едут только «УАЗ» и «копейка» с обитателями. По запасному, через Байкал, поедут все остальные. Я долго метался и поехал по второму. Толик Окишев тоже долго размышлял, но выбрал компанию повеселее, нас то есть.
Юки остаётся в Улан-Баторе ждать друзей, которые здесь живут, но которых сейчас нет. Французов провожаем на поезд до Москвы.
До Кяхты добрались за один день, дорога отличная. Пару раз нас обирали на знакомых уже шлагбаумах. Перед границей я заправился на оставшиеся тугрики и чуть окончательно не спалил мотор, от купленного бензина началась детонация, потом и вовсе мотор перегрелся и заклинил. Остудили, Серёга Поречный залил мне какую-то присадку, я добавил побольше масла, которое заявлено как двухтактное, но от которого нагару на поршне выше всяких норм. Уговорили многострадальный мотоцикл ехать дальше, обещали капремонт и лучшее в мире масло… Завожусь только с толкача, товарищи стали откликаться на кличку «кикстартер». Правда, иногда, с какого-то перепугу, ПС заводится сам. Меня выпускают теперь вперёд, позже этот факт сыграет со мной злую шутку. К границе подъехали вечером. Как напишет наш незабвенный Паша, «уже вечер, и граница закрыта». Мы отъехали недалеко и встали на песке.
Последняя ночь в Монголии. Так прекрасно лежать в ночи, переполненной звёздным небом, самым большим небом, виденным мной. Страна неба, пустынь и озёр, тысячи дорог, необъятной степи и горизонта, костров в ночной дали. Мы лишь прикасаемся к ней на мгновение, а уходим надолго или навсегда. Но всегда можно думать о том, что вернёмся и сделаем несделанное, увидим иное, Внутреннюю Монголию. «Внутренняя Монголия называется так не потому, что она внутри Монголии. Она внутри того, кто видит пустоту, хотя слово «внутри» здесь совершенно не подходит. И никакая это на самом деле не Монголия, просто так говорят…Поверьте мне на слово хотя бы в одном – очень стоит стремиться туда всю жизнь…» (В. Пелевин)
Границу мы прошли без особенных помех, если принять во внимание, как всё могло бы быть при неблагоприятном раскладе. Полдня ушло на это мероприятие. На границе монголы – гады, должность обязывает. И вообще, здесь что-то тёмное творится… Перед нами стояла километровая очередь из пустых грузовиков и других машин, они ещё неделю тут будут стоять. Но где вы видели авантюристов, стоящих в очереди? Проблема решилась благодаря эмансипации или, может быть, просто «есть женщины в русских селеньях?..» К нерусям заслали Оксану Тарасевич. Опыт, обаяние или более материальные вещи, но нас пропустили навстречу русским! Мы ломанулись на родину с криками: «Вперёд, на Россию!..» Но умом Россию не понять. Русские таможенники не признали своих и заговорили с нами по-английски. Видимо, русских в Монголии бывает немного. И спрошено у нас было, где ксивы на ввоз транспортных средств в страну вероятного противника? В этом месте по сценарию немая сцена. Все хлопают глазами, ртами и показывают руками за спину… В общем, нам сказали, чтобы мы так больше не делали и отпустили. Можно подумать, мы часто проезжаем в этом направлении.
Полуднёвка на реке Селенга. Проявилась она в том, что приехали и легли спать. Нет Киселёвых – можно устраивать днёвки, теперь мы – свободные художники. А далее – всем знакомая дорога, тайга, Байкал. И только полусдохший мотоцикл отравляет впечатления от путешествия.
На Байкале решили сделать днёвку, поскольку погода прекрасная. Купаемся, с какого-то перепугу собираем цветные камешки, каждый килограмма по два. Покупаем солёного, копчёного, вяленого, сырого омуля, побольше водки и устраиваем праздник жизни. Рыбы мы обожрались, ели за себя и за того парня. Но на следующий день, днёвочный, с утра разыгрался шторм. Дождь, ветер, холодно, шумно. Палатки стояли в десяти метрах от берега, их стало заливать, и мы убрались подальше, не переставая поглощать омуля, водку и пиво, конечно. Вывод: не очень хорошая днёвка.
В Ангарске, как обычно, меня отправляют вперёд, но там старый мост перекрыли, а объезд остался позади километрах в скольки-то. Пока я стремительно соображал и разворачивался, искал нужный поворот, вся компания была уже далеко впереди меня. Обложной дождь и желание догнать товарищей, которые догоняют меня, заставляют быть бодрым (кто же будет работать кикстартером?)… И в этот момент вылетает свеча (сорвало резьбу). Сразу промчалась вся жизнь перед глазами. Соратники всё дальше от меня с каждой минутой, сколько им потребуется минут, чтобы сообразить, что я не могу передвигаться с такой скоростью и такой остервенелостью? Да за это время стервятники растаскают моё тело по земле! Ремонтируюсь под дождём; благо, есть идеи и возможности. Но нет возможности растолкать в одиночку потерявший ранее компрессию мотоцикл. Голосую, цепляюсь к микроавтобусу, завожусь. Решаю ехать до Тулуна (там обитает Оксана Тарасевич, и сегодня все живут у неё) и встать за городом возле дороги на ночь. Или как бы мне найти спутников в незнакомом городе на мотоцикле, который не заводится? Проезжаю главный пост ГАИ в Тулуне, меня тормозят (они меня не любят, если вы помните). Останавливаюсь и газую не переставая, говорю, что если заглушу, им придётся меня толкать… Оказалось, что наши, оставили на посту адрес для меня, на тот случай, если я всё-таки жив и найдусь. Растолкали, завели, и через 15 минут я был в тепле среди друзей, которые не переставали удивляться моему чудному появлению.
Наутро прощаемся с Сергеем Сёминым и Оксаной. Впереди трасса; «у шоссе нет смысла в самом себе; смысл есть лишь в двух соединённых точках. Дорога – это гимн пространству» (М. Кундера). Остались три мотоцикла и большой, страшный джип. Джип контролировал дорогу вокруг нас, отпугивая всяких наглецов и гаишников. А борзоты на трассе много, это общеизвестный факт. Я подумываю купить пушку и отстреливать наглецов на дорогах. И нет на таких управы, а где в этот момент гаишники? Они ловят честного труженика без техосмотра! Не порядок, господа!
Всем хотелось домой, кроме меня, а меня всё тянуло в пампасы, в тайгу, в горы, вокруг Байкала быстренько, но не смоглось в этот раз, незадача.
Толя Окишев в конце пути просто исчез. Ждали его не один час; чёрт знает, где он есть и что с ним. То ли сзади он, то ли впереди… Мы были ещё далеко от города, когда он, тля, позвонил и сказал, что уже дома.
Что было с Киселёвыми и К°, никто толком не знает. Где катались и что случилось в пустыне, вменяемо они объяснить так и не смогли; ничего не помнят, кроме того, что были в Монголии и однажды ночью их завалило снегом. Достоверно известно только, что в дороге они разобрали полдвигателя и поменяли поршневую на «УАЗе».
В Новосибирске Поречному сделали операцию на сломанной руке. Сёмина больше никто не видел. Я разобрал ПС до рамы, как всегда. Капремонт. Мотоцикл стоит дома, тоже как всегда.
Позади осталось множество не пройденных дорог, экзотические места, не увиденная пустыня и кладбище динозавров. Я, конечно же, вернусь. Ещё не знаю точно, когда, но обязательно вернусь в страну неба. До новых встреч!
P.S. Особая благодарность Анатолию Окишеву за возможность использовать его записи.
Октябрь – март 2006 г.
г. Новосибирск