День 26 (01.10.06). На джипах из Дарчена в Саги.
6 утра - это еще глухая ночь. Собираемся при свете фонариков.
Джипы приехали вовремя. Один - белый, длинный и... двухдверный. Второй - темно-синий, обычной конструкции.
Сажусь в белый рядом с водителем, со нами едут на заднем сиденье Павел и Арсений.
Джип «Тойота» на переднем пассажирском месте оказывается на удивление тесной машиной, в которой некуда вытянуть ноги, а сбоку в них еще и упирается ручка двери.
Трогаемся. Перекресток, синий указатель поворота на Дарчен. Джипы устремляются по ночному тракту, разбрызгивая в темноту переезжаемые вброд речки. Вот спящий поселочек Барка. Вот поселок, в котором обедали, когда ехали вокруг озера, оно где-то в темноте, справа, за низменностью, покрытой маленькими дюнами.
Дальше – неизвестность, невероятные просторы Тибета, и за каждым поворотом – Terra Incognita. Интересно очень, но спать хочется еще больше.
В веете фар два крупных, пятнистых зверя пересекает дорогу, убегают в темноту. Кажется – рога, похоже на оленей. Интересно, есть в Тибете олени?
Одинокое сооружение у дороги, похожее на КПП, оказывается бензоколонкой, на стук кулаком в окно невидимые руки подают оттуда заправочный пистолет с шлангом.
Дальше – бесконечный сон, в котором мне снилось, что я сижу на тряском, неудобном кресле, и никак не могу принять удобное положение, что бы заснуть… Сколько это продолжалось на самом деле, не знаю, но когда я проснулся, впереди, за темным зубчатым хребтом розовел рассвет, еще немного, и оттуда выкатился красноватый, разгорающийся мячик солнца.
Мы ехали широкой долиной, окаймленной пологими коричневыми холмами, речка, бегущая вдоль дороги вполне могла оказаться одним из истоков Брахмапутры. Паша с Арсением дремали сзади, водитель же с рассветом уверенно перевел стрелку спидометра с 60 на 80. Впрочем, разогнаться на тибетском тракте мешали не только камни, броды и кочки, но и… лежачие полицейские! Да, да, и их было много на дороге, этих свеженасыпанных валов из земли и камней, переезжая которые приходилось снижать скорость. Назначение их было вполне очевидно, по сторонам дороги было полно овец и яков, пасущихся рядом с палатками пастухов. Реакция перепуганных животных на мчащийся джип была непредсказуемая, часто половина стада решала, что в минуту грозной опасности любой ценой необходимо оказаться вместе со своими по другую сторону дороги, и не раз за утро приходилось видеть перед бампером машины яков или баранов, стелющихся над землей в стремительной скачке. Водитель в это время весело сигналил, как это принято на дорогах Тибета, но скорости не снижал.
На границе административных районов проверка паспортов. Водители собрали наши документы и понесли их на пост сами, где наши имена, вероятно, были переписаны в тетрадку печатными латинскими буквами. При раздаче паспортов их владельцам произошла небольшая путаница, я не нашел своего, и хотя водитель объяснил, что он точно забрал все паспорта, и мой наверняка просто попал на вторую машину, беспокойство мое не уменьшалось, а наоборот, крепло с осознанием возможных последствий потери документа, так что я не выдержал, остановил машину, и забрал заветную корочку у Ильи.
Долина становилась шире, мы выехали на широченную равнину, такую же, как около Дарчена, и так же справа горизонт очертила сверкающая снегом и льдом цепь Гималаев. Рисунок гор был не знаком, мы не знали названий, но некоторые из этих призм и пирамид самой причудливой формы, выпертые из Земли неимоверной силой и присыпанные льдом, как сахарной пудрой, явно могли быть восьмитысячницами. До гор казалось близко, до их подножия через равнину – вообще рукой подать, трудно было поверить, что наблюдаем космические расстояния в десятки и сотни километров.
На фоне гор справа от дороги на лугу появились палатки, около них много машин, наши водители повернули к ним. В палатке много народу, по-утреннему светло и шумно. Молодая девушка, разливающая чесуму, прыскает со смеху на какую-то нашу остроту в ее адрес. Понимает по-русски? Все может быть…
Дорога плавно вьется вдоль холмистого левого края равнины, пересекая реки по приличной длины мостам. Реки сливаются, Брахмапутра растет на глазах, растекаясь плесами, бушуя зеленоватыми валами на перекатах.
Впереди слева огромное, футуристического вида здание заправки. Останавливаемся ненадолго. На несколько сот метров до него и после шоссе асфальтировано и приобрело тот вид, какой в не столь отдаленном будущем трудолюбивые китайцы придадут всей дороге. Так же плавным поворотом уходит в горы асфальтированная на сколько хватает глаз боковая дорожка. Кругом высокогорная полупустыня, дует ветерок, колышется куцая травка, Гималаи топорщатся неподалеку.
И снова грунтовая дорога со скоростью 80 км в час летит под колеса. На равнине начинают попадаться большие дюны. Скоро дорога забирает вверх и в лево, в небольшую боковую долину, вход ее почти перегорожен огромной дюной, размером не меньше километра. Кажется что это небольшое отклонение от равнины, и скоро мы вернемся туда. Но дорога углубляется в лабиринт небольших долин, невысоких перевалов, серпантинов на подъемах и спусках. По дну долин местами плодородные зеленые луга, пасутся яки и овцы, лошади и козы, а однажды водитель чуть притормозил перед небольшим стадом ослов, бредущих по дороге. К счастью, им не пришло в голову демонстрировать свое упрямство и животные уступили дорогу. По прямым участкам долин наши джипы по-прежнему мчатся не ниже 80-и. Из под колес однажды вспорхнула стая куропаток. Водитель сигналил каждой взлетающей птичке, каждой трусящей вдоль дороги собаке. Из плеера льется музыка индийских фильмов, кажется, водитель подпевает.
Около 15.00 останавливаемся на невысоком относительно окружающих холмов и долин перевале. Вьются флаги. «Саги!» - показывает вперед и вниз водитель. Вниз с перевала кидается дорога, несколько поворотов, и вот видно поселение, не успевая осмотреть городок со стороны, въезжаем, едем по застроенной двухэтажными городскими домами улочке, поворачиваем на поперечную улицу. Дома, ряды магазинов, машины, велосипедисты, лавчонки и пешеходы, мостик через речку, маленькая площадь, еще одна улица, поворот, еще поворот, куда-то во двор, съезд вниз, по крутому пандусу, еще поворот, и машина останавливается во дворе почтамта маленького городка. Выходим. С пандуса съезжает и развернувшись останавливается рядом второй наш джип.
Разгружаем машины, прощаемся с водителями. Они уезжают. Во дворе, рядом с нами легкая пристройка к зданию, из крыши труба, дымок. Заходим вовнутрь. Похоже, здесь тусовка местной золотой молодежи. Несколько ребят и девушек явно не деревенской внешности, одна девица, видимо китаянка, ну очень хороша, эффектная, жгучая, будто сошла с экрана гонконгского боевика.
Здороваемся по-английски.
- Россия? Это где-то на севере? Россия сильно уменьшилась за последние годы…
Сидим, общаемся, пьем пиво.
Номер гостиничный нам дают здесь же, окно и дверь выходит во двор. Комната низкая и тесная, мы ее заваливаем рюкзаками так, что перемещаться можно только прыгая по койкам, чехлы с велосипедами оставляем под окнами.
Идем знакомиться с городком. В нем действительно всего три улицы, две вдоль речки, одна поперечная, с мостом. Речка все перекопана, рабочие одевают русло в бетон, пока же река журчит по булыжникам, на которых хозяйки, сидя, полощут белье. В тибетском ресторанчике все так же, как было в Али или Дарчене, даже фотообои со скачущими лошадьми одни и те же. Картошка так же не дожарена. И вообще, обедом остались не довольны, хотелось чего-то еще, и мы пошли ходить по улицам. Собственно, хотелось найти заведение уйгуров и поесть нормального мяса и плова.
Городок в центре, вроде, китайский, по окраинам – типично тибетское поселение, одноэтажные дома, темные, расширенные книзу окантовки окон придают им несколько траурный вид. Тибетские дети кричат «hello!», некоторые явно пытаются попрошайничать. Идем, пробуем на ходу купленное в магазинчике сушеное ячье мясо, выходим на берег реки, Брахмапутры или ее притока. Ее воды здесь явно не чисты, по берегам городская свалка, на грудах мусора пасутся мелкие, шелудивые коровы. На параллельной улице к реке выходит явно военная часть, забор, казармы. Там порядок, развевается китайский флаг, радиоточка играет китайскую попсу, даже растут деревья, наверное, первые, которые мы видим после многих дней пути.
Никаких следов уйгуров в этом городке мы так и не нашли.
Возвращаемся в центр. На коротенькой поперечной улице оживленно и шумно, как в настоящем городе. Парикмахерская с двумя красными фонарями у входа, в рабочем зальчике с парой кресел две скучающие девицы, в полуоткрытую дверь внутри видно еще несколько скучающих дам, говорят такие парикмахерские по вечерам плавно меняют профиль своей работы.
Вечереет. Собираемся все в своей комнатушке. С потолка на проводе свисает лампочка, розеток нет, а надо заряжать всевозможную электронику. Незаконную врезку удлинителя осуществляет Арсений, блок розеток, утыканный зарядными устройствами, качается над столом. В довершение беспорядка при попытке помешать кипятильником завариваемый чай лопается колба гостиничного термоса. Пожилая служительница гостиницы приходит за термосом, мы ее как-то сплавляем, не пуская за порог, но она скоро возвращается с молодой и энергичной хозяйкой гостиницы. Эта с порога, без лишних слов, оценивает масштабы ущерба в 20 юаней, уходит.
Сегодня редкий вечер, который надо как-то убить, народ пытается играть в карты, пишет дневники.
Автобус до города с грузинским названием Шигадзе отправляется в восемь утра. С водителем уже, вроде, договорились, он подъедет к гостинице.
День 27 (02.10.06). Автобусом из Саги в Шигадзе.
Автобус грязно-зеленого цвета, сидячий, небольшой, на таком же мы ехали из Али в Дарчен, только это более старый и потрепанный. Пока таскаем вещи вверх из дворика на улицу, автобус куда-то исчезает, появляется обратно минут через двадцать. Все вещи уходят на верхний багажник, его загружают Арсений с водителем, потом все накрывают багажной сеткой.
Передние места водитель не дает занимать, там поедет офицер из местной военной части и еще, видимо партийный, начальник. Садимся в середине. На выезде из города, около военной части, садятся последние пассажиры, свободных мест теперь нет.
Солдатик входит в автобус, увидев такое количество иностранцев, удивленно восклицает, собирает наши паспорта, уносит куда-то. Наши пермиты уже несколько дней как просрочены, я хочу вынуть свой из паспорта, но солдатик замечает, и велит сдать паспорт с пермитом. Всем тоже приходится это делать, немного тревожно, не поиметь бы дурацких осложнений. Но военным похоже не более нашего хочется раздувать это дело, паспорта скоро получаем без каких либо разговоров.
В автобусе довольно много тибетцев. Едут семьями, с детьми, взрослые – в тибетских шляпах, мужчины в темных, кожаных, женщины в белых, матерчатых, такой же формы, и в длинных черных платьях из плотной материи. Пока идет паспортный контроль, некоторые выходят из автобуса и далеко не отходя, приседают в своих платьях, делая тут же свои дела, солидно, не теряя, как говорится, лица.
Поначалу дорога очень хороша, гравий выровнен так, что иногда кажется, что едем по асфальту. Скоро встречаем и агрегат, с помощью которого двое рабочих ровняют дорогу - двухколесный трактор с прицепом-скребком. Дорога идет по ровному дну долины среди глинистых холмов, потом поднимается на небольшой перевал по живописному серпантину, всюду дорога хороша, и так бы и ехать, но… впереди виден строящийся мостик и объезд его, до боли знакомая картина по поездке из Али в Дарчен, и действительно, с этого места – начинается!
Справа вдоль дороги тянется невысокий хребет, изрезанный промоинами и оврагами, и на каждом ручье, стекающем оттуда, стоится мост, копошатся рабочие в паутине арматуры, тарахтит дизель-генератор, снуют самосвалы, машет ковшом желтый экскаватор, и этот вид из немилосердно трясущегося на рытвинах, объезжающего стройку вброд автобуса, к концу дня начинает напоминать навязчивый бред при высокой температуре.
Аборигенам от такой езды совсем плохо, почему-то их укачивает сильнее нас. У девочки в пестром тибетском платье, сидящей через проход от меня, что-то вроде истерики, плачет, ее тошнит регулярно прямо на пол, и не ее одну.
Места становятся ощутимо более населенными. После Саги слева, в хребте Гандизи великолепная, много-вершинная скалистая гора, похожая на обсыпанную бриллиантовой пылью корону. Но после нее больших гор в хребте не видно, много ровных, широких долин с хорошими, влажными пастбищами, пасутся стада и все чаще вдоль дороги небольшие, явно новые, поселки. Дома не велики, но аккуратнее, чем в районе Дарчена, широкие окна, окаймленные по-тибетски черной полосой, пестро раскрашены красным и синим, у каждого дома двор, огороженный высокой стеной. Подъезжая к поселку, водитель долго сигналит, и если нет пассажиров, проезжает не останавливаясь, только успеваешь заметить, как на протекающей через деревню горной речке тибетские бабы стирают белье.
Обед в большом поселке. Китайская забегаловка оккупирована полностью пассажирами нашего автобуса. На кухне, как обычно у китайцев, стена огня, повара, молодые мужчина и женщина, носятся по заведению. Рис, простой, вареный, здесь подают как у нас когда-то хлеб в общепитовских столовых – бесплатно, стоит бадья, бери, сколько хочешь. Офицер и партийный бонза, сидят в углу, их кормят в первую очередь. Вообще, за все путешествие я не припомню, что бы если кроме нас в заведении были за соседним столиком аборигены, их не покормили бы первыми. Хозяева будут бегать мимо вас мило улыбаясь и отчаянно извиняясь, но результат всегда будет один – их отечественный клиент поест раньше.
На улице небольшая шайка детей не старше 10 лет занимаются попрошайничеством. Едва мы вышли из автобуса, как с они с криками «hello, mister!» буквально прилипли к нам. Сельвачев еще имел неосторожность фотографировать юных работников альпийского нищенства, и теперь дети вломились с нами в помещение кафе и намертво стоят радом со столиком, повторяя свое «hello». Это нехорошая тенденция, явно связанная с появлением иностранных туристов, говорят, что раньше такого не было.
После поселка проезжаем несколько километров хорошей дороги, потом опять начинается тотальная стройка. Более того, въезжаем в узкий, с почти отвесными склонами каньон вдоль большой, порожистой реки. Здесь, на крутых, рыхлых, осыпающихся склонах работа идет буквально на каждом метре пути. Вот японский экскаватор роет гору, насыпает породу в огромный кузов китайского самосвала, похожего на КамАЗ, тут же камни для облицовки склонов везут на тележке с осликом, через несколько метров двое тибетских, худых неулыбчивых рабочих везут ручные тачки с велосипедного типа колесами, спицы из арматуры, останавливаются, вываливают гравий в канаву. Каньон тянется на десятки километров, и невозможно представить в этом копошащемся, пыльном, осыпающемся месиве, как можно вообще здесь когда-нибудь построить хорошую скоростную магистраль и поддерживать ее в состоянии, а ведь это будет сделано.
К вечеру я уже не могу отследить и запомнить все, что сегодня видели и проезжали, столько позади осталось долин, серпантинов, мостов и перевалов через однородные, рыжие, глинисто-каменистые холмы. Где-то здесь в сотне километров в Гималайской цепи расположены основные восьмитысячники во главе с Эверестом, но мы безнадежно заплутали в лабиринте мелких пыльных холмов, не видим за ними никаких Эверестов.
И вдруг в стороне от дороги что-то останавливает взгляд и долго отупевшим мозгом не можешь понять, что особенного в стройном, с круглой зеленой кроной, тронутой желтизной, деревце. Это первое дикорастущее дерево, которое видим за последние три недели, автобус въезжает в деревню и целая улица больших, шумящих под ветром тополей, несется мимо окна.
И вот уже целые рощи шумят под вечерним ветром в устьях речек, вдоль дорог. У поселков тополя окружают высокими каменными стенами, как ценное домашнее растение. А еще появляются небольшие пока посевы ячменя, идет уборка, тибетские женщины в темных платьях и белых шляпах срезают ячмень серпами, вяжут снопы.
Долго едем мимо красивого горного озера, потом опять начинается путаница долин.
И вдруг тряска прекращается, под колесами – асфальт, ровная, прямая как стрела автострада уходит вперед и вниз по широкой долине. У дороги громоздится большими, двухэтажными домами поселок, начинаются совсем обжитые, населенные места. Опять начинается подъем на перевал, мы видим, как будет, когда дорогу построят. Не перестаю удивляться количеству и качеству труда. Дорога идеально спрофилирована, все кюветы забетонированы, все долины, по которым на дорогу могут сойти сели, перегорожены каменными стенками, каждая струйка воды отведена в свою канаву и через нее построен мост.
Асфальт в прекрасном состоянии, мы мчимся под сотню километров в час, не меньше, автобус, дико сигналя, постоянно обгоняет тоже несущиеся грузовики. Но огромны тибетские расстояния, уже сумерки, ночь, а города все нет. Мы очень устали.
Последняя техническая остановка. После нее выяснилось, что не все в порядке и с китайским правосознанием. Водитель пошел в конец автобуса, где были несколько бомжеватого вида китайцев, севших по дороге и видимо, еще не заплативших. Скоро там поднялся крик и шум, и, похоже, водителю пришлось уйти не солоно хлебавши – народ этот громко орал, глядя наглыми глазами, и так денег и не дал.
Поехали дальше, и вот впереди в темноте наконец засветилось много огней, большой город в несколько десятков тысяч жителей, и мы въехали на освещенные улицы Шигадзе, с автобусами и такси, сияющие витринами магазинов и ресторанов.
Автостанция во дворе большой гостиницы. Еще снимаем с крыши автобуса вещи, а от остановившегося рядом такого же автобуса бежит водитель, молодой малый. Его автобус завтра идет на Лхасу, заодно он может нас взять с собой ночевать в дешевую гостиницу, здесь – дорого.
Рюкзаки меняют крышу, едем по улицам ночного города. После Дарчена и Саги Шигадзе кажется почти столицей. Улицы кишат людьми, движением, энергией ночной жизни больших южных городов.
Гостиница похожа на ту, в которой жили в Али, только побольше и погрязнее. На первом этаже дремлет старик сторож, номера на втором. Берем одну пятиместную большую комнату, сдвигаем кровати, что бы хватило для всех.
Коридорная советует кафе прямо во дворе гостинцы. Его содержат дунгане, небольшой народ непонятного происхождения и мусульманского вероисповедания. Заведение довольно большое, чистое и уютное, кормят вкусно и не дорого. Фирменное изделие дунган – некая лапша, которую тут же здесь, при вас, делают из специальным образом приготовленного теста, кусок теста раскатывают и отбивают об стол со страшным грохотом.
Уже поздним вечером идем гулять по городу. Спрашиваем у двух молодых китайцев про Интернет-кафе, оказывается стоим рядом с ним. Огромный зал на втором этаже, больше сотни компьютеров, почти все заняты. В основном народ играет, но не все. Сидят на каких-то сайтах, или в чатах. Много женщин, причем весьма эмансипированного вида, хорошо одетых, курящих.
На обратном пути в гостиницу пытаюсь в нескольких магазинах подряд купить нормальный черный чай. Безрезультатно. В конце концов купил пачку чего-то, называющегося тибетским чаем, и, редкий случай, когда надпись соответствовала содержанию – в пачке был полуфабрикат для приготовления чесумы.
Автобус, на котором поедем завтра, стоит во дворе гостиницы, прямо под нашими окнами.
Глубокой ночью засыпаю под бормотание телевизора. Идет китайский боевик про войну с Японией, хитрый китайский крестьянин что хочет творит с отрядом смешных и глупых японцев.
День 28 (03.10.06). Автобус Шигадзе – Лхаса.
В семь утра, на темной еще улице ждем нашего автобуса, скоро он выезжает со двора. Народу совсем мало, кроме нас еще два – три человека. Широкие улицы быстро заканчиваются, довольно узкое и разбитое шоссе выводит из города. Незаметно рассветает, впереди встает солнце, бьет в лобовое стекло, водитель опускает козырек. Вдоль шоссе поля и частые поселки. А слева переливается под утренним солнцем здоровенная и спокойная, почти равнинная здесь, Брахмапутра.
Автобус потихоньку наполняется людьми на редких остановках.
Ущелье сужается. Дорога становится значительно лучше, теперь это такая же прекрасная трасса, как та, по которой мы ехали вчера вечером, видно, что дорога в ущелье строилась совсем недавно. Река, ущелье очень напоминают Катунь в районе Чемала. Дорога, лихо закладывая виражи, перескакивает с берега на берег по красивым мостам. Берега все выше, по правую руку прямо от воды начинаются серьезные горы, со снежными вершинами.
Этой тесниной едем довольно долго, потом горы расходятся, река опять широко растекается множеством проток и русел. Незаметно, в этих разливах Брахмапутра уходит от дороги на юго-восток, к еще далекому отсюда повороту к прорыву через Гималаи. Течение реки вдоль дороги теперь встречное нам, она почти такого же размера, это - ….., на которой стоит Лхаса. Поля, теплицы, поселки все чаще, дома с очерченными черным окнами теперь двухэтажные, шикарные коттеджи. Чувствуется приближение большого города. Автобус проезжает под мостом высокой новой насыпи, это же недавно построенная железная дорога? Город уже шумит и живет своей жизнью вокруг. Вот автостанция, въезжаем на широкий двор, подъезжаем к автовокзалу.
В здание вокзала так просто не попасть, турникеты. Складываем вещи прямо на перроне, у автобуса, толпа, снующая по ту сторону стеклянной стены вокзала наблюдает за нами с любопытством.
Сельвачев и Арсений уезжают в город в поисках гостиницы. Есть адрес, но это было два года назад, все могло измениться, надо посмотреть. Павел и Илья работают со своими КПК, и каждый шофер автобуса, проходящий мимо, считает свом долгом заглянуть со спины и несколько минут сосредоточенно наблюдать за процессом.
Через час – полтора возвращается Сельвачев и Арсений. Довольны, гостиница хорошая. Из автовокзала выходим в обход турникетов, через стоянку автобусов. Увернувшись от зазывал на такси, попадаем через арку на улицу города. Толпа, машины, по летнему солнечно и тепло. Тут же останавливается забавное такси, микроавтобус с кузовом, то что нужно. Едем к центру. С каждым кварталом движение все оживленнее, сворачиваем на какую-то улицу и еле побираемся через густую толпу. Сквозь арку въезжаем во внутренний двор, солнечный, с клумбами цветов. Это гостиница «Snow Land».
Наши два номера на третьем этаже, двери выходят в открытую галерею во внутреннем дворе, окна – на шумную улицу Лхасы. Подниматься надо по открытой лестнице. Место удивительно уютное. Обитатели – странствующие и путешествующие со всего мира, сидят на галереях, общаясь, сидят в маленьком Интернет-кафе во дворике, уходят через арку на улицы города.
В углу двора есть душ с холодной водой, там можно постираться. Вещи сушим на перилах галереи, рядом с номерами.
В нескольких метрах от гостиницы вход в большое кафе, посетители - туристы, вроде нас. Девушки-официантки говорят по-английски и… очень долго заставляют ждать заказ.
А есть ли у нас деньги, что бы нормально вернуться домой? Этому животрепещущему вопросу посвящено собрание в номере гостиницы, созванное руководством. Обсуждение показывает, что денег мало, но слабая надежда наскрести на самолет от Пекина до Москвы для троих отъезжающих есть. Теперь надо попытаться сказку сделать былью.
Можно ли купить в Лхасе билет на самолет Пекин – Москва? Сергей, Павел и я идем по главной улице города в сторону Поталы, дворца Далай-ламы. Вот площадь, рядом - с детства знакомое по фотографиям странное, сложное ступенчатое здание на вершине скалы. Через улицу агентство. Странно, но в отличии от шоферов и официанток мелких закусочных, в билетном агентстве битком набитого интуристами города далеко не все сотрудники говорят по-английски. С билетом тоже ничем не могут помочь, кроме доброго совета, совет пишут иероглифами на маленькой бумажке, это адрес китайской авиакомпании, самолеты которой летают из Пекина в Москву. Едем туда на такси, мимо Поталы, мимо гигантского памятника позолоченному яку.
В следующем агентстве отряд из 20-и девочек в темной униформе выделяет из себя одну, как владеющую английским языком, для переговоров, остальные быстро теряют интерес и занимаются своими делами. Девочка, кроме стандартных нескольких фраз, похоже, ничего не знает. Она растерянно улыбается, жмет на клавиши, растерянно глядя в монитор, смущается…
Едем на такси в гостиницу, опять улица, толпа, арка, дворик.
В гостинице пишем дневники, потом собираю велосипед, выхожу с ним в город. Вечереет. На больших улицах велосипедные полосы с обоих сторон ограждены цепями. Движение плотное, рикши с зелеными красивыми двухместными колясками с тентами, грузовые велосипеды, обычные – все едет быстро, но спокойно и чинно. Тибетки-горожанки, в изящных темных длинных платьях и шляпках не грубых кожаных, а белых, тонких и легких, садятся в коляски рикш по двое, едут, сидя прямо и важно. А вот три здоровенных молодых монаха в малиновых халатах, один на коленках товарищей, водитель сгибается, еле тащит коляску с этими тушами. Грузовой велосипед, доверху груженый железными узорчатыми печками, еле крутит педали старик. А вот магазинчик этих печек, часть товара выставлена на улице.
У водителей скутеров и мотоциклов нет касок. Проносится на скорости большой мотоцикл, на нем четыре мужика, тоже без касок.
Вечером появился Денис Рожков, который пойдет с Сельвачевым дальше, в Цари. Он добирался на поездах и автобусах через Алма-Ату, Урумчи. В Ланджоу на Лхасу без пермита не продавали билеты, пришлось просить купить билет китайца и обходить заслоны на вокзале по путям. Прибыл в Лхасу накануне и ночует в гостинице рядом.
Идем в тибетский ресторанчик, здесь же, на нашей улице, поднимаемся по узенькой лестнице на второй этаж. В комнате с обитым материей потолком тибетские пейзажи и портреты. Подают быстро, блюд много, но такое ощущение, что все уже готово и только разогревают, впрочем, съедобно.
Идем в гостиницу, ночь, улица затихает.
Впрочем, не совсем. Напротив гостиницы стройка, и, по-моему, грохот отбойных молотков не прекращался ни на минуту. Но спать хочется так, что на подобную ерунду не обращаешь внимания, грохот переходит в сны, он же будит нас ясным и теплым утром.
День 29 (04.10.06). Лхаса.
Утро. Идем в агентство, где продают железнодорожные билеты. Оно все на той же центральной улице, что ведет от автовокзала к Потале, впереди видны радиовышки, мимо которых проезжали вчера при въезде в город. Позднее утро, Лхаса уже совершенно проснулась. Идти недалеко. Агентство в задней комнате небольшого магазина. Кроме билетов здесь же торгуют туристическим снаряжением и запчастями к велосипедам. Девушка в английском тоже слабовата, но ей на помощь приходит молодой человек, и за 300 с чем-то юаней с носа мы заказываем билеты на другой конец огромной страны, правда в сидячем вагоне. Билеты будут готовы через несколько часов.
В гостиницу идем переулками, которые в это время дня один сплошной рынок, единый с открытыми настежь магазинами. При покупке скотча нас пытаются обмануть на 10 юаней. Сдачу сразу возвращают с извинениями.
Павел и Сергей купили несколько пакетов сушеного ячьего мяса, в отличии от того, что мы ели в Саги, здесь оно сладкое и разнообразно ароматизированное. На любителя.
От гостиницы несколько минут пешком до Джоканга. Это буддистский монастырь в центре Лхасы, по значению, возможно, такой же, как Троице-Сергиева лавра для православных. Перед монастырем большая, прекрасно вымощенная камнем площадь. Идем туда фотографироваться для спонсоров на фоне монастыря. Сегодня, похоже, какой-то праздник, народу на площади много и все прибывает.
Перед воротами монастыря выстроилась очередь из желающих простираться, имеются специальные коврики. По краям площади начинаются ряды торговых палаток. Торгуют сувенирами для иностранцев, всевозможной тибетской медью, начиная с колокольчиков и медальонов и кончая «средневековыми» доспехами и оружием, есть целый арбалет. Цены в расчете на буржуев безбожные, что тут настоящее, что ширпотреб, не имея опыта понять невозможно. А надо купить для дома хоть какие-то сувениры.
Идем вдоль рядов, незаметно удаляясь от площади в переулки средневековой Лхасы, здесь уже торгуют всем, одеждой, посудой, едой, пекут лепешки и варят в масле кукурузу. Улицы старой части города петляют и пересекаются под немыслимыми углами, я начинаю плохо понимать где нахожусь и возвращаюсь в гостиницу, надо идти в агентство за билетами. Едем в агентство с Пашей на велосипедах, оттуда доезжаем до Поталы, обгоняя по дороге велорикш. Делаем несколько фотографий на фоне дворца. На город заходит гроза, в сером тумане скрываются горы, молния, не очень сильный дождь пережидаем в гостинице, потом опять солнце.
Вечер проходит странно. Я опять хожу по переулкам, все дальше, куда глаза глядят, теряя дорогу, брожу улочками средневековой Лхасы, забираясь во все более узкие и глухие дворы и переулки меж серыми высокими стенами трехэтажных каменных домов. Все настоящее, люди живут в этих домах сотни лет. На верхних этажах узорчатые железные балконы, заставленные цветами. Неожиданно выхожу к мечети, около нее небольшая площадь, тут уйгуры в белых тюбетейках, своя торговля, свои товары. От мечети выхожу на современные, прямые улицы, долго иду по ним, не понимая, возвращаюсь к гостинице, или ухожу все дальше.
На первых этажах китайские ресторанчики, магазины. А вот, интересно: похоже депо велорикш, сюда они едут чиниться. На пороге мастерской молодая женщина–мастер в замасленном комбинезоне, визгливо ругает рикш почем зря, они смеются.
Кое-как окольными путями добираюсь до гостиницы. Наши все тоже ушли. Опять иду в переулки у Джоканга. На ярмарке пик народа, тибетцы по переулку шагают колонной, как на демонстрации, быстрым шагом, почти в ногу, ряд за рядом, в праздничных одеждах, краснолицые и веселые. Иду в гостиницу, хватаю велосипед и опять объезжаю город, пробираюсь через редеющую толпу. Закрываются лавки, товары убирают в магазины, толпа покидает старый город, вытекает через переулки на большие улицы, уезжает на велорикшах и красивых двухэтажных автобусах. Впрочем, торговля продолжается еще долго, напротив Джоканга, через улицу, широкий бульвар, торговым рядам, ресторанчикам под открытым небом конца краю не видно, улица освещена разноцветными фонарями, толпа, звуки разноплеменной речи.
На углу улицы, на которой стоит наш «Snow Land» и большого проспекта, ведущего к Потале, вечерняя торговля, несколько лотков, огонь, молодые женщины варят в масле рыбу, картошку, кукурузу, что тебе нужно – показываешь и садишься за столик рядом, через несколько минут хозяйка приносит заказ. Возможно, это вредно, но очень вкусно и дешево. Я сижу за столом и смотрю на вечернюю Лхасу. За соседним столиком парочка пьяных китайцев пьет пиво, один уже лыка не вяжет. Мчатся машины, рикши, туристы со всего света идут в гостиницы в нашем проулке. Недалеко от меня четыре монаха в малиновых халатах поют, сидя на коврике, дам им юань. Еще хочется пива, захожу в ресторанчик, даю десять юаней буфетчице, беру бутылку «Лхасы», иду дальше, буфетчица выскакивает на улицу, догоняет, отдает сдачу три юаня...
Поздно вечером Павел, Сергей и я едем на велосипедах напоследок погулять по городу. Едем сначала к Потале, ребята хотят сфотографировать дворец ночью. Пока фотографировали, у дворца выключили наружное освещение. Народу на улицах поубавилось, в старом же городе вообще никого, улицы темны, на магазинах опущены жалюзи, свет лишь в верхних, жилых этажах старых домов. Доехали до мечети, повернули обратно. В одном месте свет падает на мостовую, магазинчик еще работает, жалюзи не опущено, продавцы молодые, парень и девушка. Оставляем велосипеды, покупаем у них воду, холодный сладкий час с лимоном. Закрываются и они. В переулках совсем темно, тускло горят некоторые окна, город засыпает. На небе полная луна, как месяц назад, когда выезжали из Киргизии. Луна и темные контуры старинных домов живописно смотрятся, хочется сфотографировать это, останавливаемся на перекрестке, достаем аппараты и штатив. Выдержка – минута. Неожиданно появляются из-за угла трое молодых тибетцев, в подпитии, радостно обступают штатив, пялятся в видоискатель, какой-то идиот нажимает кнопку. Улица ночной Лхасы оглашается русским матом и гоготом удаляющихся молодых негодяев, а мы едем в «Snow Land» собираться, поезд на Пекин завтра рано утром.
День 30 (05.10.06). Отъезд из Лхасы. Поезд.
Павел половину ночи объяснял Сельвачеву, как работать с электроникой, вторую половину ночи собирался, и, по-моему, не спал совсем. Я – меньше трех часов. Встали в шесть утра. Оделись, простились, вынесли во двор гостиницы вещи. Прокрасться в подворотне гостиницы мимо дежурного не получилось, пришлось зайти в контору и выписываться. Понял дежурный или нет, что нас жило несколько больше, чем в его книгах, я уже никогда не узнаю.
Такси микроавтобуса-пикапа не видно, жаль, как раз бы в нем разместились. Приходится брать две машины. На вокзал! Водитель похож на непальца, не китаец. Едем по просыпающейся Лхасе, светает. Пока еще негустой поток велосипедистов, народ едет работать. До вокзала не очень близко, проезжаем почти весь город, вытянувшийся вдоль реки, потоми по новому мосту переезжаем на малонаселенный другой берег. Вокзал впечатляет, в утреннем сумраке возникает как громадный бело-розовый мираж. Водитель содрал с нас с Сергеем 50 юаней, с приехавшего на другом такси Павла содрали 40, разбираться некогда, времени очень мало. У входа в вокзал и выхода на перрон контроль с прозвоном, как в аэропорту, полиция. Вокзал огромен и пуст, сделан явно с запасом, на будущее.
Новенькие, зализанные темно-зеленые вагоны поезда стоят вдоль широченной платформы под навесом. Наш вагон восьмой. Вламываемся в тамбур, сваливаем рюкзаки и велосипеды в кучу у противоположной двери.
Сидячий вагон ярко освещен, места в пять рядов, три слева два справа, все, кроме наших, заняты вежливо улыбающимися китайцами и тибетцами. Багажные полки тоже заняты все. Места – даже не кресла, а просто диванчики как в электричке. Пытаемся разместить хоть что-то из вещей под нашим диванчиком под любопытно-доброжелательными взглядами семьи тибетцев (отец, мать и девушка лет семнадцати) на диванчике напротив. Ничего не лезет, тащим все обратно в тамбур. Проводник вряд ли в восторге, но ничего не говорит, да и некогда уже разбираться, поезд отправляется. Как мало у нас, оказывается, было времени!
Уже светло. Долина Лхасы, горы в густых, серых облаках. Поезд тихо, и, кажется, неторопливо, едет по новому пути вдоль реки, переезжает ее по великолепному мосту, Лхаса открывается справа последний раз, и мы ныряем в первый из многочисленных тоннелей на пути. А когда выныриваем, оказываемся в долине с крутыми склонами, травянистым дном и небольшой речкой. Пасутся яки, домики, оживленное шоссе идет вдоль железной дороги. Погода на глазах улучшается, облака, синее небо.
В торце вагона информационное табло, бегущая строка, попеременно на китайском и английском сообщает откуда и куда поезд, какая следующая станция, иногда, перед станцией, высоту над уровнем моря, и скорость. Поезд, кажется, движется почти без шума, тряски, гладко и неторопливо, а скорость на табло тем не менее замерла но 92 км в час. На поворотах видно мощную насыпь, по которой положена дорога, когда же насыпь даже для китайских строителей оказывается непомерно высокой, они не колеблясь пускают рельсы по эстакаде на толстенных, уходящих куда-то в глубь тибетской вечной мерзлоты, круглых колоннах. Поезд тих, китайцы сидят нешумно, играет негромко аборигенская музыка. Выбираемся из долины речки на плоскогорье, местность начинает походить на Полярный Урал весной, чуть заболоченная, покрытая редкой травкой тундра, близкие гряды заснеженных холмов. Яркое, веселое солнце иногда прерывается серыми тучами и снежными зарядами.
По прежнему вдоль железной дороги идет оживленное неширокое шоссе, кругом, насколько хватает глаз, стада яков. Железная дорога обнесена стальной сеткой, иногда под насыпь, в тоннели, уходят скотопрогонные тропы. Работы по обустройству еще продолжаются, то и дело попадаются палаточные лагеря строителей, достраивают заборы, кладут на десятки и сотни километров вдоль путей странные сетки из камней с шириной ячейки метра два, мы решили, что это китайское ноу-хау, защита от движущихся песков. Редкие станции построены через каждые 50 км что называется в чистом поле, бывает рядом не видно никакого жилья или крошечный китайский рабочий поселок из одноэтажных бараков. Вышки сотовой связи проносятся за окнами через каждые несколько десятков километров.
С учетом того, что дорога сдана на год раньше срока, построена на высоте, на которой нигде в мире больше железных дорог нет, построена на вечной мерзлоте, скорость и мягкость хода поездов, сразу же после открытия дороги пущенных по ней, впечатляет. Вспоминается БАМ, построенный не в худших условиях, становится грустно.
На лицах же китайцев в нашем вагоне никакой грусти не видно. Приходит время обеда, они спокойно достают свои коробки с «дошираками». В нашем вагоне два биотуалета с насосами, как на самолетах, в широком коридоре три умывальника, кипятильник. По поездному радио передают однообразно-мелодичную попсу, китайцы порой радостно начинают напевать под музыку, чуть не хором.
Вагон ресторан в соседнем вагоне, идем туда по широкому коридору, через широкий, с герметичными стенками-гофрами тамбур. Никаких лязгающих жутких грязных железок под ногами.
Ресторан сияет белыми скатертями, залит солнцем, чист и пуст. Сидят только иностранцы, парень с девушкой, и семья: муж европеец, жена китаянка и сын лет шести.
Официантка китаянка даже не пытается понять наш английский, ей на смену приходит высокий, интеллигентный молодой человек с бачками, бегло говорящий по-английски. С удовольствием потребляем европейский завтрак – яичницу с ветчиной, кофе. Уходить на тесное сиденье в вагон не хочется, молодой человек приносит пива по десять юаней. Сидим, тянем, смотрим в окно. Гряды заснеженных сопок, тундра, яки, озера, редкие, пустынные остановки.
Хребет Кунь-Лунь. Под вечер он стал ясно вырисовываться впереди, выделяться среди невысоких относительно плоскогорья вершин, протянулся на полгоризонта. Впереди и справа белая гора, похожая на Эльбрус. Карта у нас китайская, иероглифы, названий не знаем, но высота вершины показана, она чуть меньше 6 километров. Поезд вкатывается в широченное ущелье, заснеженные горы медленно, кружась, уплывают назад. Масштабы пространства космические, на поворотах изгибы проложенной по колоннам железной дороги, видны на десятки километров вперед и назад. Проезжаем несколько теснин, поезд повисает на коротких мостах, в сотнях метрах внизу мелькают бушующие речки, и сразу – чернота и грохот тоннелей. При этом скорость поезда по-прежнему 90 – 92 км в час, это по только что построенной через хребет Кунь-Лунь дороге.
Становится темно, розовеют и гаснут позади вершины хребта, темноту оживляют только огоньки редких поселков и машин, шоссе по-прежнему идет вдоль.
Голмуд. Большой город на границе Тибета и северо-западных провинций Китая, сюда железная дорога построена несколько десятков лет назад. Стоим долго, меняется локомотив. У поезда, на узкой платформе, толчея, ларьки и торговля, почти как на наших станциях.
При посадке выясняется, что китайские проводники требуют билеты у всех, не важно, новенький ты или просто вышел подышать свежим воздухом. Хорошо, что билеты у всех оказались при себе.
За окнами темнота. Тибетцы, соседи по купе, размачивают вечернюю порцию "доширака", и потребляют, смачно чавкая. Клонит в сон, отключаешься быстро, но на очень короткое время, так неудобно сидеть в одном положении на тесном диванчике втроем, ни откинутся, ни ног протянуть. Кажется, ночь не кончится. В один из моментов пробуждения вижу Сергея, он спит на пенке вдоль прохода, под сиденьями. Народу стало меньше, говорят, есть свободные места в других вагонах, все как-то расползлись спать. На двух местах диванчика домучиваюсь остаток ночи, под утро засыпаю. Поезд на своей изумительной подвеске идет 90, но в полусне не всегда понятно, едем или стоим.
День 31 (06.10.06). Поезд. Ланджоу. Сиань.
Тополя, высокие, тонкие, с резными, прозрачными кронами. Рощи тополей. Это первое, что вижу за окном поезда, проснувшись утром. Рядами, они стоят, разделяя небольшие поля и огороды. Под тополями редкие домики с высокими крышами, в линии кровли у некоторых угадывается легкий изгиб, как на пагодах. На заднем плане горы, невысокие, без ледников, с мягкими очертаниями. Все в дымке, и тополя и горы. Может это туман, а может и просто дым, он идет из труб, домиков много.
Долина расширяется, гор почти не видно, на равнине поля, ячмень, кукуруза, ярко-зеленые огороды, крестьяне убирают капусту, морковку, стоят мешки, трактора. Проезжаем город, в дымке на холме ряды больших домов, широкие улицы, вдоль железной дороги сарайчики, склады, гаражи. На переезде смешной трехколесный красный микроавтобус, вспоминаю трехколесный грузовичок в Дарчене.
Опять горы, невысокие, лесистые, но ущелье глубокое и крутое, с красивыми скалами, по дну мутная, красноватого глинистого цвета река, кажется это сама Хуанхэ, верховья. Ущелье насыщено дорогами до предела. Электрифицированная железная двухпутка, похоже, строилась в два приема, мы едем по более старой колее, следуя изгибам склона, по вырубленной террасе, тоннели частые, короткие, количество их непостижимо уму, мелькают весь день, с утра до ночи. Встречная колея прорубалась явно недавно, она прямая и пронзает горы как масло, мы редко едем вдоль нее а только пересекаем, она то выше, то ниже нас, перепрыгивает ущелье из одного тоннеля и до другого по эстакаде с колоннами-опорами. Встречные поезда недлинные, но проносятся часто. Примерно половина пассажирских поездов из новых, таких как у нас, вагонов, с навороченной подвеской и гофрированными переходами. Попадаются пассажирские поезда из двухэтажных вагонов. У грузовых стандартных полувагонов бросается в глаза отличие от наших: открывающиеся наружу люки на каждой панели кузова. Может, что бы удобно было разгружать лопатами?
Вдоль железной дороги неширокое ухоженное шоссе, тоже видимо довольно старое, идет вдоль реки, ныряя в короткие тоннели. Машин много.
И параллельно совершенно циклопическая китайская стройка, строится супершоссе, две независимых многорядных полосы, каждая в своем тоннеле, строится тоже напролом, через горы, под самыми их корнями, появляясь наружу только что бы перемахнуть по мосту Хуанхэ или ее приток. Во многих местах дорога выглядит готовой. Кое-где есть движение, правда машин немного. Я могу ошибаться, но кажется новое шоссе будет платным, видел что-то похожее на турникеты. Старую дорогу тоже не бросают, чинят и даже делают для нее новые тоннели.
К Ланджоу подъезжаем после полудня. Проводники проходят по вагонам и наводят порядок, шторы на окнах должны быть одинаково подвязаны, вещи не выступать с багажных полок, мой непрезентабельный рюкзачок запихивают на полку подальше с глаз долой, как китайцы смирились с нашей горой вещей в тамбуре не знаю. Огромный город, долго едем промзоной, на километры тянутся ангары, в которых торгуют китайскими КамАЗами, может их здесь делают? Город начинается на равнине, но втягивается ближе к центру в теснину, справа скалистые горы в нескольких кварталах от железной дороги. Много старых хрущоб, огромные более новые кварталы типовых высоток в четырнадцать-шестнадцать этажей, высотки натыканы густо и видно, как часто расположены подъезды, квартиры, видимо, однокомнатные. Между высотками мелкие скверики. И обязательно, в любом городе строится деловой центр, где-то на холме, в дымке, ряд строящихся небоскребов этажей в тридцать-сорок.
Вокзал большой, новый и скучный, народу на платформах мало, здесь не Голмуд, китайских бабок с выпечкой и семечками на перрон не пускают, вместо бабок одинаковые большие стеклянные телеги с разной снедью, продавцы в униформе, но не очень-то у них покупают небогатые и практичные китайцы-пассажиры, предпочитают разводить вагонным кипятком лапшу из бичпакетов по три раза в день, утром, днем и вечером. Мы берем только пиво, семечки и какую-то выпечку.
После Ланджоу поезд направляется на юго-запад, в Сиань, древнюю столицу. Пейзаж за окнами не меняется до темноты, такие же живописные ущелья, красноватые, глинистые реки, уже не Хуанхэ, но выглядят так же, тоннели и мосты, неширокое шоссе, забитое машинами, строящаяся автострада ушла в сторону. Много деревень, все в садах, на больших деревьях краснеют мандарины. Усадьбы разного размера и достатка, но в одном стиле: дом с высокой крышей фасадом внутрь, по азиатски, в глухой двор, загороженный сараями и заборами. Как мне показалось, не всегда усадьбы примыкают вплотную, между стенами и заборами соседей может оставаться неширокий проход. Склоны гор местами разрыты котлованами и пещерами, похоже, добывают глину. Деревни не очень большие и не сплошняком, все горы, насколько хватает глаз, разделаны террасами, со дна долины вверх по склонам поднимаются проселочные дороги, мелькнет трактор или машина, но нет ощущения особого многолюдства. На полях копаются кто чем, трактора, ослики, а многие просто лопатой.
В Китае, оказывается, тоже есть писатели-юмористы. По поездному радио попса иногда прерываются их визгливыми голосами, в нужных местах прерываемые взрывами хохота. Жанр монолога, по-моему, не в ходу, выступают всегда двое. Некоторые пассажиры тоже иногда прыскают, но по большей части равнодушны, видимо работники веселого цеха достали их не меньше, чем нас. Зато попсу слушают с удовольствием, иные хиты подхватывая чуть не хором. Вообще, китаец, мурлыкающий песенку, обычное дело.
К Сиани подъезжаем вечером. Много пригородов, город то начнется, то опять поля, дороги, сараи, промзоны. Проезжаем металлургический завод, на кровле громадного открытого цеха красные отблески льющегося металла.
Через Сиань проходит большой кусок Великой стены, но слишком темно, что бы что-то увидеть. Около вокзала иллюминация, ряды цветных лампочек по форме зубцов и башен, но украшены реальные стены или это просто символ, брэнд города, сказать не могу.
В Сиани много пассажиров выходит, народу на Пекин как ни странно остается мало, вагоны полупусты, мы раскладываемся поудобнее, мне достается целый трехместный диванчик и после пережитых испытаний это почти пятизвездочный комфорт.
День 32 (07.10.06). Приезд в Пекин. Пекин. Авиабилеты. Прогулки по Пекину.
Поля кукурузы, лесополосы. Местность напоминает юг Росси. Проезжаем большой город, не останавливаемся. Поезд летит на скорости 150 км в час, путь идеальный, вагон чуть покачивает. Опять сельский пейзаж, никак нельзя сказать, что за окном сплошной город, в котором живут полтора миллиарда китайцев.
Пекин начинается за широкой, но в это время года почти сухой рекой, длинный мост через пески русла, и на той стороне к горизонту уходит громадный город.
До вокзала поезд идет еще минут десять. Город здесь не очень многоэтажный, зеленый. Под полотном дороги часто подныривают оживленные автострады.
Вокзал. С платформы длинный пологий спуск в подземный переход. У нас есть адрес рекомендованной Ильей гостиницы, дешевой и в центре. Долго разбираемся, как и на чем туда добираться, я стою у схемы Пекинского метро. Кольцо, поперечная линия, с северу к кольцу примыкает громадное полукольцо, судя по карте города в киоске рядом большая часть полукольца надземная, впрочем, это только мои догадки. Как добираться к гостинице на метро не понятно, решаем отдаться с нашим адресом такси. Выход на посадку на такси под землей, мы так и не увидели привокзальной площади. Посадка на такси под эстакадой, такси обтекаемые, но не слишком вместительные «Хундаи», машины выстроились в очередь, загружаются и отправляются одна за одной. Мы со своим грузом и невразумительным адресом тормозим, поэтому две машины отъезжают вперед, начинаем разбираться. Вроде водители поняли, куда надо, выезжаем из под моста.
Проспект, машины, автобусы, велосипедная дорожка. Дома 70-х годов, как на каком-нибудь Щелковском шоссе в Москве. Проезжаем площадь Тянаньмын.
Приехали. Нежаркое солнце, зеленые деревья как у нас в начале августа. У велосипедистов вдоль тротуара отдельная дорога, едут все время, молодежь и старики, поодиночке и группами. Примерно каждый четвертый велосипед – электрический, со специальной широкой рамой, для аккумуляторов и можно ноги поставить. Больше на таких женщины. Агрегат перемещается с легким жужжанием. Попадаются разгильдяйки, у которых сели батарейки, эти налегают на педали.
Проходим квартал по улице, но нарастает ощущение – не туда. Сергей идет назад налегке, скоро приходит, гостиница рядом, где остановились, таксисты привезли правильно.
Довольно большой холл, в конце его, за лестницей, виден выход в универмаг в этом же здании. Девушка и мужчина за стойкой понимают английский. Дешевые номера в подвале, прежде чем брать предлагают посмотреть. Окон, действительно, нет, но комната большая и чистая, в коридоре горячий душ.
Теперь билеты.
В холле сидит за компьютером в углу билетный агент. Но он торгует только билетами китайских компаний. Говорят, есть на улице агент. Выходим через магазин на улицу и оказываемся прямо на Тянаньмын, на углу. Прямо перед нами две большие старинные башни, между ними улица, по которой приехали и где гостиница. А за башнями вот она, площадь. Маленькое агентство в нашем здании, вход с площади. Та же история, «Аэрофлота» у них нет, китайкой авиакомпанией больше шестисот долларов. У нас есть телефон человечка, который может знать где агентство «Аэрофлота». Телефон старый, звоним на удачу, и человечек оказывается на месте, дает телефон и координаты агентства. Звоним туда, билеты на завтра еще есть, четыреста девяносто долларов. Пара остановок на метро. Метро рядом.
В китайском метро нет турникетов, есть тетки. Покупаешь бумажный билетик, тетка его надрывает и пропускает тебя. В остальном метро, станции и вагоны до боли знакомы, едешь как в Москве, только китайцев в вагоне больше.
Выходим. Широкая улица, большие, относительно современные здания, агентство в холле одного их отелей. Здесь целый заповедник авиакомпаний СНГ, кроме «Аэрофлота» еще «Пулково», какие-то узбекские или туркменские.
Кассирши две, китаянка, знающая русский и русская, знающая китайский. Перед нами покупает билеты соотечественница. Вошли трое мужиков, как я понял по разговору, экипаж Ту -154 «Пулковских авиалиний». Долго обсуждали с кем-то по телефону, дотянут без дозаправки в Новосибирске до Питера, или нет. Решили, что дотянут.
Наш вылет завтра в 11.30. Норма багажа 30 килограмм, вещи выкидывать может и не придется. Такси до аэропорта 60 юаней, 40 минут.
Не верится, что все так удачно. У нас еще остались деньги. На радостях заваливаемся в хорошую кофейню рядом.
После кофейни идем и громко обсуждаем планы.
Навстречу жизнерадостный китаец, лет сорока пяти, в очках, с молодой китаянкой. Делает стойку, слыша русскую речь, останавливает нас, знакомится. Сам, впрочем, говорит по-английски, примитивно, но четко и громко, с нами так и надо. Он художник, у него здесь, рядом, во дворе мастерская, приглашает пойти посмотреть. В Москве полно уличных художников, вероятно они есть и в Пекине. Можно сходить, почему нет, сувениры нам нужны.
Девятиэтажка типа московской, на первом этаже во дворе голая бетонная темноватая комната с отдельным входом. По стенам работы. Хозяин шумно, рассказывая, движется, разворачивает, показывает. Наш китаец – художник реалист. Пишет в стиле Васильева и Глазунова. Есть пейзажи, в том числе тибетские. На многих портретах молодая женщина, присматриваюсь – да это же наша хозяйка! Показываю на нее и на портрет – смеется, да. Оказывается она жена художника. Запомнился портрет, где она в санях в заснеженном поле, изображает больную девушку, с лихорадочно блестящими глазами и нездоровым румянцем.
Есть симпатичный цикл пейзажей про старый Пекин зимой. Узкие одноэтажные заснеженные улочки, глухие стены, калитки, дымки из труб. Есть карикатуры. Целая стена увешана работами в традиционном китайском стиле, на шелке. Эта продукция, похоже, поставлена на поток, через десять минут мы видим ее на прилавках сувенирного отдела большого универмага. Пока выбираем, хозяин спрашивает у каждого имя и пишет его иероглифами черной тушью на тонкой бумаге кисточкой.
Я выбрал узкую полоску с традиционной китайской девушкой в комнату дочери, под цвет обоев. На большее денег нет.
День 33 (08.10.06). Утренний велопробег по Пекину. Дорога в аэропорт. Домой!
Встаем с Павлом в шесть утра. Дежурный в холле удивленно смотрит, когда проходим мимо на улицу с велосипедами.
Двери входные не заперты. На улице прохладно, сумерки, но уже много людей и машин. Едем через Тянаньмын. Проходят солдаты. В районе мавзолея Мао какая-то толпа.
От площади поворачиваем на север, едем вдоль старого города, он слева, справа в квартале по следующей улице уже большие дома. Здесь дома небольшие, открываются магазины, они не сплошняком, как в Али, на улицу выходят фасадами обычные старые, одно и двух этажные жилые дома. Улица зеленая, очень обжитая, и напоминает мне улицы какого-то нашего южного города, Ростова или Ташкента советских времен. Велосипедные светофоры, впрочем, я вижу только здесь, в Китае. Очень они радуют, не приходится судорожно соображать, кто ты в момент пересечения, человек или машина, ощущаешь себя равноправным участником движения.
Наша задача простейшая: полчаса на север от гостиницы по прямой, полчаса обратно по параллельной улице. Правда по карте в этих районах наблюдались водоемы и парки, хотелось их зацепить. Ближайший парк вот за этим каналом, направо один квартал.
Стены и ворота парка фундаментальностью и кирпичностью мало уступают стенам Запретного Города. Впрочем, что мы знаем об истории Пекина? Может, это был филиал императорских парков? Кстати, для нас парк оказался запретным, из будки выскочила китайская тетка и потребовала то ли билет, то ли пропуск. Пришлось поворачивать, а утренний народ на гимнастику в парк шел, вероятно у них были пропуска.
Поехали дальше, не к улице, а к каналу, что бы вдоль него проехать к еще одному парку. Уперлись в тупик, трущобы, абориген шанхайчика показал через пустырь тропинку. Едем вдоль канала на запад, Пропускаем один мост, на втором или третьем поворачиваем через канал на юг, к центру, уже пора. На мосту сплошной поток велосипедистов, тоже к центру, вливаемся. Едем быстро. Никаких улыбок, китайцы суровы и сосредоточены, на нас поглядывают с удивлением. Много женщин везут детей на багажниках электровелосипедов, все без касок, конечно. Дети постарше едут в школу сами. Но в основном взрослые, на работу. На перекрестках у светофоров, в ожидании зеленого велосипедика, сбиваются толпы. Сегодня же воскресенье! Они что, и по выходным работают, инстинкт нагружает? Или сегодня «черное» воскресенье после праздничной недели Дня Независмости?
Дорога и поток опять идут на запад, нас это не устраивает. Слева кварталы старого, одноэтажного городка Педжина (так китайцы называют Пекин), сворачиваем в узкую кривую щель проулка, метров через двести выскакиваю на набережную большого пруда, оглядываюсь – Павла нет. Только этого не хватало, разминуться за час до отъезда на аэродром. Проезжаю переулок в оба конца, Павел выскакивает из какой-то щели, мчим дальше. Длинные пруды перегораживают дорогу к центру, едем на восток, по извилистой асфальтированной дорожке, до первой улицы на юг, вокруг прудов действительно парк, несколько пожилых китайцев делают китайскую гимнастику. Серая хмарь, висящая с утра, решила наконец перейти в дождь, начинает моросить, и все сильнее.
Улица к центру, опять молчаливая толпа энергично крутящих педали китайцев. Где они тут работают?
Начинаю узнавать улицу, вчера вечером тут проходили после Запретного Города, вот и он виднеется за домами, справа. Времени почти нет, но вот хочется сняться с велосипедом на фоне мавзолея Мао. Поворачиваем на площади вправо, вдоль стен кремля едем до мавзолея. Несмотря на рань и дождь на площади полно китайцев, иных целей, кроме экскурсионных, для них представить не могу.
Вдоль мавзолея проезжая часть, что бы попало все, что нужно в кадр, надо за турникеты и велосипедную полосу, по которой все так же несутся китайцы. Павел забирается и фотографирует, но к нему уже бегут китайские люди в штатском, там стоять нельзя! Уезжаем от греха. Что бы не ехать по толпе, ныряем в проулок за запретным городом, в ворота, мы здесь ходили вчера, все знаем, но дождь и спешка приводят к тому, что пропускаем нужный поворот, понимаем не сразу.
Наобум поворачиваем вправо, по незнакомой улице, по расчетам она должна вывести в район гостиницы, но время, время, а дождь уже тропический, стеной, хорошо не холодный. Улица, видимо, проходит задами правительственных зданий, здесь старые дома, чуть не сараи, грузовики с солдатами, ворота, солдаты в воротах, правительственные машины, шум, пробки, толчея, а гостиницы все нет, но если повернем обратно, будем опаздывать не шутя.
Наконец за углом, на той стороне улицы, показывается гостиница, выехали правильно. Мчимся по подземному переходу, вбегаем в холл, с велосипедов и нас течет вода.
Махмуд собирает вещи, ничего не говорит, но, вероятно, много о чем думает. Время, время. Разборка велосипеда доведена почти до автоматизма, обматываю скотчем и затягиваю сверху ремнями потуже, помня результаты перелета в Ош.
Минут через двадцать иду с вещами ловить такси, ребята подтягиваются вскоре. Такси ловится не вдруг, ни первый, ни второй водитель в аэропорт ехать не хотят, видя наши вещи или просто не входит в их планы, не знаю. Наконец на первой машине отправляем Павла с частью вещей, минут через пять мы с Сергеем выезжаем следом.
Таксист отгорожен от пассажиров решеткой, впервые вижу это в Китае. Едем по улице от площади, поворачиваем, начинаем выезжать на эстакады и… попадаем в пробки. Утром рабочего дня. Вспоминаю Москву и становится тоскливо, неужели и здесь так? Пробки не глухие, мы в общем едем, но медленно… Еще поворот, еще развязка, эстакада. Видимо, начинаем выбираться из города, пробки постепенно прекращаются, набираем ход. Система скоростных дорог в Пекине впечатляющая. В городе четыре кольца, к олимпиаде достраивается пятое, и радиальные дороги вполне соответствуют. На окраине города, сколько хватает глаз, строятся небоскребы. Над Пекином идет дождь. Водитель молчит. Выезжаем за город, некоторое время едем по широкому, отличному оживленному шоссе в зеленом коридоре, по сторонам ничего не видно, проезжаем указатель на аэропорт. Дорога шикарная, но к олимпиаде подстраивается еще несколько эстакад. Въезд в зону аэропорта платный.
У аэропорта видим Пашу с вещами. Быстро идем. Наш рейс объявлен, не отложен, скоро начинается регистрация и взвешивание. Набиваю в ручную кладь в виде авоськи все тяжелое, велозапчасти, инструменты, тащу отдельно свернутую пенку. Старая покрышка летит в урну, надо же что-то оставить. Иду на весы. Ура! 29, 5 кг, вписался. Паша делит свой вес с безвелосипедным Сергеем, вписываются и они. Рюкзаки уходят по транспортеру, мы еще успеваем впихнуть в них тяжелый тючок.
Идем на таможню и досмотр. Народу набралось уже изрядно, толпа вьется змейкой. Перед нами долго проверяют семейную пару с грудным ребенком. Моя сумка с веложелезом звенит на просмотре, как трамвай, и попадает в грубые лапы солдата, меня отводят в сторону, заставляют разуться и вывернуть карманы, обыскивают, солдат потрошит сумку, старый перочинный нож отбирает, педали уходят на экспертизу, не бомбы ли, и к моему удивлению возвращаются. Стою в двух куртках и обливаюсь потом. Мизерность потерь поражает, накануне я был готов выбрасывать старую любимую походную одежду и велоколеса, если бы бесплатная норма была 20 килограмм.
Коридор, поворот, еще коридор, нет, это уже телескопический трап, упирающийся в белый дельфиний нос большого самолета, на носу синими буквами имя корабля «Иван Бунин». Все время был уверен, что аэрофлотовский самолет будет Ил-96, только войдя на борт вижу, что это Boeing-767, два двигателя и фюзеляж поуже.
Наши места все три в разных рядах, мне досталось посередине, ничего не увижу в окна, жаль.
Паша во время посадки проводит пресс-конференцию по итогам экспедиции. Оказывается, бортпроводницы читали наши статьи в КП и каким-то образом Пашу распознали. Интересно, что там написано, в статьях. Надо почитать.
Самолет разбегается и почти сразу уходит в облака. Появляется солнце. Только набрали высоту, как начинает сильно трясти, по радио объявляют, что проходим зону турбулентности, всем оставаться на местах. Во время полета таких зон проходим несколько.
На мониторах, висящих над проходами, появляется карта полета, сначала глобальная, на четверть планеты. Шесть тысяч километров, восемь часов. Трасса проходит над Монголией, над Саянами. Появляется схема окрестностей Пекина, стрелочка самолета берет направление на Северо-запад. Затем на мониторах показывают кино, сначала какой-то боевик, потом «Жестокий романс», желающим раздают наушники, но… звука ни у кого нет, проводницы растерянно разводят руками.
Становится жарко, бросаю все одетое на кресло. Сидеть тесно, коленки упираются в переднее сиденье. Завтрак прошел, обед еще не начинался. Проезжает тележка со стеклянным ящичком-баром, но дорого все и, главное, что-то не хочется пить.
Под крылом Саяны, высокие кучевые облака, в просветах темнеет земля, видны горы, блестят ленты рек.
Кажется, Паша грязными вибрамами не до конца растоптал бортпроводницкую веру в Шамбалу и спящего Лемурийца. Очередь в туалет на задней площадке Боинга, тут же кухня. Проводницы спрашивают, неужели ничего «такого» не видел? Нет, говорю, Мулдашева не читал, мои личные цели поездки были никак не мистические, а только туристические. Проехать, посмотреть, и вся любовь, вся мистика.
На большой карте мира, на мониторе, хорошо видно, что Земля круглая. Самолет следует ее кривизне по кратчайшему пути и пролетает на трассе из Пекина в Москву над Северным Уралом, Сыктывкаром и Вяткой, Вологдой и Ярославлем. Начинаем снижаться, на мониторе меняется масштаб, появляются названия подмосковных городов. К Москве заходим с севера, летим вдоль Волги, проходим над Дубной и Дмитровом, летим вдоль канала. Из моей середины самолета в иллюминаторы немного видно слабое октябрьское Солнце, на земле темные, прозрачные леса с остатками желтой листвы.
Со стуком выпускается шасси, идеально гладкое крыло машины ощеривается закрылками и предкрылками, «Боинг» ощутимо тормозит, делает разворот от канала на восток и заходит на посадку. Касание, тряска, вой реверса.
На галерее оглядываюсь, самолет стоит у телескопического трапа, прощай, «Иван Бунин».
Китайцы выстраиваются в очередь к пограничникам, мы граждане, нам дальше. Две кабинки, турникет, отметка в паспорте.
Вещи получаем минут через сорок. Прощается Сергей, едет домой своим ходом. Нас встречает Пашин приятель на джипе. Едем не по Ленинградке, а задворками, деревнями и дачами, через савеловскую железную дорогу, в Медведково, там у родственников выгружаем Пашу. Меня довозят до Лося.
У азербайджанца в ларьке покупаю пива. Сижу на платформе, привыкаю к голосам, выражениям лиц людей, здесь все другое.
Сегодня воскресенье, вагон полупустой. Спокойно успеваю собрать велосипед. Поезд с гулким эхом мчится по лесу между Ивантеевкой и Фрязино. Озеро холодно блестит за голыми деревьями. Близится осенний вечер.