Перестрелка
Подходит к концу 3-й день нашего путешествия. Всё бы ничего, но баранина в арчимаках дольше не выдержит, и мы её остатки решаем пустить на шашлык. Пока Янтарь готовит его, мы с сыном и женой отправились на поиски шампуров. Для этого вполне подходили тонкие и упругие стебли кустов, но пришлось сильно постараться, что бы найти подходящие веточки из числа засохших, чтобы не срезать живые. Вместо мангала я соорудил конструкцию из камней и полешков, позволяющую жарить их как того требует технология шашлычников. Плотно нагруженных мясом шампуров получилось больше чем едоков, и когда шашлык над углями, активно поддуваемыми сидушкой Янтарь стал доходить до кондиции, мы стали распределять еду. Петя, обычно капризничавший с едой, тут уминал мясо вполне взрослыми порциями, даже проводнику пришлось с ним поделится. Кетчуп и хлеб тоже пошли в дело, после чего мы всё залили лошадиными дозами чая. Теперь обстановка располагала к созерцанию и отдыху. Я сходил вокруг и не без удивления обнаружил, что некоторые растения здесь имеют необычные, гигантские размеры. Что бы с ними было, если бы климат был бы мягче и теплее? К сожалению, вечерело, и фотосессию я отложил на утро, ибо пропустить такое не мог. Со стороны ты видишь ровный зелёный ковёр травы, над которой возвышаются стебли цветов и того, что я назвал «Пандорский хвощ». Хвощ этот я встречал и раньше на Алтае, но таких размеров – впервые. С виду – просто поляна и цветы. Но когда туда заходишь – трава оказывается по плечо, а чтобы цветок понюхать – надо на него сначала влезть.
Смотришь на них снизу вверх, и понимаешь, какая ты букашка в этом буйстве природы.
Приведя в порядок и убрав лишнюю экипировку на ночь, и принеся ещё дров, я осел у костра на старом кедровом корне. Рядом, соорудив из тохунов укрытие на ночь, расположился Владимир, и видно, что его что-то беспокоит.
Мы сидим у костра и смотрим вниз, на уходящую в горизонт долину Айгулака. Пейзаж, который можно без дополнительных усилий сразу как фотообои, или на «рабочий стол» класть – поросшие лесом и травами склоны хитроумно сваливающиеся в горизонт с заснеженными вершинами Северочуйского хребта. Над всем этим плывут облака, подсвеченные закатным солнцем по небу глубокого и непонятного цвета. Я жалею, что поскольку солнце зашло за горы, фотографировать уже не получится эту красоту в полном объёме, и наслаждаюсь моментом как есть.
Сын уже ушёл спать, Натали с ним в палатке. Янтарь пошла в заросли травы – толи с конём своим поговорить, толи ещё что. Владимир, видимо впечатлённый разговором на седловине и пейзажем, решил вернуться к поднятой там теме.
- А вот про землю, природу – это вы где прочитали или откуда узнали? В городе-то? – спросил он, пояснив, что не первый раз на Алтай приезжают люди с задачами вроде наших, тоже ищут и находят места Силы, какие-то камни и растения.
- Да не кто не учил… это просто есть в тебе, чувствуешь, видишь. Деваться некуда. Если что-то есть, можно в это не верить, но оно от этого не перестаёт существовать. Хотя некоторые мудрости я всё же позаимствовал, каюсь. – Ответил я не в состоянии соврать или скрыть.
- От кого? Кто у вас там такой мудрый?
Пожилой алтаец припёр меня к стенке. Сказать правду – решит что мы «двинутые» или что-то в этом духе. Соврать – не могу. Придётся аккуратно каятся.
- Ты знаешь, есть ведь и другие миры… - начал я из далека.
- Да, есть такое, слышал.
- Ну вот, в своё время я пёрся от того, что лазал по ним, куда можно было. Интересно, чем больше узнаёшь чужие миры, тем больше начинаешь любить свой… так вот, в одном из них обитают очень разумные существа, от которых я вот и набрался всякого. Точнее от одного из них, с которым подружился. – Надеясь, что сказал достаточно, я смолк.
- Ого! А какие они? – продолжал нажимать алтаец.
- Они летают. Здоровенные такие махины, метров по 15 в длину, как птицы. Если подружится – ты на нём летаешь, только седло делай. Я их летунами называл, а вот недавно мы их в икранов переименовали. Ну, так вроде понятней…
- А, так это… - тут алтаец произнёс слово, которое не только запомнить, я даже повторить не смогу. Он его повторил и добавил:
- На русский вроде это не переводится, это типа как конь, тоже седлается, но крылатый…
- Парнас?
- Во, да только это не конь, а больше на птицу похоже.
- Грифон? – это существо изображено на гербе Республики Алтай
- Не, - засмеялся проводник, - Оседлай грифона, ага!.. Это же символ! А тех можно, только как ты говоришь - подружится надо с ним. Тогда и седлать можно. У нас про них легенды, притчи. Они очень умные были.
Я однозначно выпал в осадок. Ну и сюрприз. Икраны были на земле, в нашем мире? Как, когда?.. Всё, что я смог вытащить из Володи, так это то, что это было очень давно, их было немного, и они исчезли так же внезапно, как и появились, но произвели такой фурор, что помнят о них до сих пор. Подозреваю, что они приложили свою лапу и к культуре и обычаям населяющих эти края народов. С одной стороны – вынос мозга, с другой стороны – всё складывается в предельно простую и логичную картину, но такого я не ожидал, это точно. Однако точно описать внешность этих существ алтаец не смог, ему никто их подробно тоже не описывал, как правило, в фольклоре отделываются одним названием, которое я и произнести не в состоянии. И тут ход моих мыслей прервал выстрел.
Алтайец подскочил и вышел из-под кроны дерева – так лучше видно горный хребет, где мы сегодня ехали, и откуда пришёл звук. Я метнулся к дереву, вынул из чехла бинокль, и бросил его проводнику, но пока я это делал, раздался ещё один выстрел. Мы начали внимательно всматриваться в тёмный склон напротив нас, но пока ничего не видно – темно и далеко. Мы продолжаем всматриваться, и тут один за одним следуют ещё два выстрела.
- Добивают?
- Добирают.
- Почему два? – спрашиваю, - Или патронов не жалко?
- Не знаю, - пожал алтаец плечами, - Может из далека, для верности… А! вон, вон он, видишь? Вон там, у тропы, но ниже, и вон второй стоит!
Я увидел. Один силуэт всадника стоял на фоне темнеющего неба недалеко от места нашего перекуса днём. Второй – это точка, песчинка на горе на таком расстоянии, которая медленно ползла по склону вниз к снежнику.
- Наши, Йодрушские. Наверно марала стреляли. Упал он вниз, чтоль…
Тут раздаётся ещё три выстрела с небольшой паузой между ними. Силуэт всадника с прежнего места пропал, зато появился другой, довольно далеко от первого по гряде в сторону юга. Он двигался. Снова выстрел.
- Это… Может они того? Перестреливаются?
- Не… - Володя оценил мой юмор, он ответил серьёзно, - У нас так делить добычу не принято…
- А где добыча-то?
- Сам не пойму – ответил он, напряжённо всматриваясь через бинокль в тёмные склоны гор.
- А нас они видят? – на шум вышла жена и Янтарь.
- Конечно! – засмеялись мы оба, - У нас же костёр, его далеко видать в темноте…
Светлая точка медленно ползёт по склону ниже снежника. Это отсюда – точка и медленно, а там всадник на белом коне ломится по камням. Другой барражирует недалеко от вершины, но в другом направлении. Потом исчезает, и раздаётся ещё серия выстрела, что окончательно ставит в тупик и меня, и нашего проводника. Потом я узнаю, что это была «большая охота», в которой кроме 4-х охотников и марала приняли участие 2 медведя, один из которых выжил, а другой то спасался бегством начиная от марелей туши, то ходил в контратаку. Охотники даже забрались в его берлогу с закоулками, где едва не стали сами предметом охоты.
Однако ночь после перестрелки прошла тихо, и утреннее солнце невозмутимо выкатившись из-за склона на востоке начало медленно выпаривать нас из палатки. Начинался новый день. Сегодня мы пойдём на Айлагуш.
Айлагуш
Пока готовится еда и идут неторопливый сборы, я успел не только нафотографировать что хотел, сходить за водой, но и дозарядить аккумуляторы от солнца. Мясо барана кончилось, и сварили рисовую кашу. Всё бы ничего, но когда все наелись, но даже с добавкой в кане её осталось не мало. Долго сомневались что делать дальше и решили выложить её на землю, по сути выбросить. Вреда природе никакого, хоть это будет и единственный след, оставленный нами здесь, но меня сразу стукнуло по интуиции – не к добру это. Такого не припомню, что бы мы еду хорошую выкидывали, и правил не знаю, но меня не покидало чувство что за этот след мы ещё поплатимся – готовя пищу – мы вкладываем в неё частичку своей энергии, что-то, образуется некая связь, и поступить так – точно не хорошо… Но выбора не было – съесть не можем, и с собой взять тоже. Будем надеется, что духи нам простят это.
Наконец мы выдвинулись, и выстроившись в самый эффективный порядок – Володя, Петя, я, Натали и Янтарь, двинулись снова на верх к вчерашней седловине, что бы оттуда заложив небольшой крюк в обход священной горы выйти в Айлагуш. Спохватившись несколько поздновато, я включил камеру, что бы немного поснимать, как мы едем среди гигантских трав, и перелезаем ручей.
И вот мы снова на хребте, открылись необъятные пространства с расходящимися в разные стороны логами водоразделов, гольцами вершин и таёжные ковры перемешанные с светлой зеленью луговых трав внизу. Ветра нет, облаков мало, и сознание постепенно растворяется в этой красоте. Какое-то время не приходится подгонять Петиного коня, но потом Петя сам научился не только его останавливать, но и разгонять, причём довольно уверенно. Алтаец говорит, что такое видит хоть и не в первый раз, но очень редко. Рассказывает про какие-то группы, где взрослые дядьки и тетки вянут и хнычут словно дети, а Петя тут не только наслаждается увиденными пейзажами и конём, но ещё вместе со мной получает эстетическое удовольствие от созерцания «маминого хвостика» - когда Натали уходит вперёд, мы не торопимся её обойти, конский хвост ей так идёт, и она так красиво им машет…
Склоны, по которым в этот раз идём – довольно пологие, поросшие травами. Порядок на марше меняется многократно, я оказываюсь то в конце, то впереди, то в середине. Петя стал осваивать подхлёстывание своего коня, правда для этого ему приходилось довольно сильно разворачиваться в седле, зато проблем с ним уже стало намного меньше.
С юга, пока не обогнули вершину на запад и не ушли на истоки Ини, открываются потрясающие виды на Северочуйский хребет, Актру, иногда можно увидеть и Белуху. Всякий раз, рассмотрев за Актру вершину Купол и ледник Водопадный, ловлю себя на мысли, что идея проехать там на велосипеде, осуществлённая год назад в « Купол-Ажу» - на самом деле сумасшедшая. Да уж, большое видится на расстоянии…
Мы с женой периодически меняемся – я ей камеру – она мне фотоаппарат, и наоборот. Вот под нами лог Ини, с уходящей в горизонт нитью реки, снежники, луга, тайга. От Айлагуша, её как раз отделяет хребет Сальджар, по которому мы сейчас медленно и настойчиво пробираемся всё дальше на север, к невысокой, относительно соседних, горной гряде, начинающийся горой со скальником на вершине. Со стороны он выглядит довольно грозно и непреступно, но по мере приближения становится понятно, что мы туда всё-таки заберёмся. По пути уже внимательно рассматриваем сам Айлагуш – никаких троп там не видно, но составить план как туда безопасно спуститься надо.
И вот скальник, прямо перед нами. Кони фыркая и хрипя набирают высоту по казавшимуся пологим склону, и мы добираемся до острых, торчащих из горы камней, от которых открывается обзор на всю округу.
Здесь, на скальничке, открывался хороший вид сразу на два лога: Джираля и Айлагуш. Второй мы изучили ранее, а вот Джираля манил своим простором и неизвестностью. Довольно большая равнина, с протекающим там заболоченным ручьём, окружённая горными кряжами выглядит так, словно там не ступала нога человека. Но в бинокль удалось рассмотреть и развалины аила на северной стороне, и дорогу, по которой когда-то наверно можно было проехать на автомобиле со стороны Ини. Но это настолько далеко и настолько сложно сюда попасть, что место заброшено уже десятилетиями.
По случаю регконсцировки мы устроили перекус. Неподалёку я заметил характерное свечение и вибрацию Места Силы, но видимо оно не находилось в активном состоянии, или было просто «не сильным», как большинство на Алтае. Во всяком случае, мне так показалось. Наш же скальничек оказался только на вид суровым, даже не смотря на ветер нам тут было хорошо и уютно, кони спокойно бродят вокруг, находя траву среди камней и лишайников.
Спуск начали без тропы, по одному направлению. Обошли скальник с юга, и спустились на большой альпийский луг, который заканчивался довольно крутым сбросом к реке. Проводник довольно резво его прошёл, я же из-за выкрутасов Петиного Чингисхана и слёзных просьб Янтарь не скакать прилично отстал. Едва не потеряв проводника, и высматривая с сыном его следы на траве, мы всё же смогли его вытропить и догнать. Женщины конечно отстали. Натали неспешно наслаждалась совершенно нетронутыми людьми пейзажами, а Янтарь упорно боролась то с конём, то с собой, потому что начавшийся спуск был не просто крутым, хоть и наискось-назад, но ещё и через кусты, где тропы похоже никогда и не было. Натали её подбадривала, но отставать от коня своего ребёнка тоже не хотела, да и в спуске она со своим конём очень хорошо управлялась.
Конь Янтарь продолжал в своём духе. А тут вовсе откровенно отказался идти вниз, предпочтя жевать траву на лугу. Но когда выяснилось, что остальные скрылись из виду, но «взял след» и поскакал едва ли не галопом, приведя Янтарь в состояние ужаса – она не в силах его остановить уцепилась за седло и неистово орала, визжала, плакала, но конь от этого только ускорялся. А кричать Янтарь было от чего – тропы-то по сути нет, и конь нёсся вниз по склону сквозь заросли чапараля, и местами довольно круто. Крики ужаса Янтарь мы даже внизу слышали. И не только мы – то и дело попадается свежий медвежий помёт, а вот и лёжка, запах хищника заставил коней шарахаться и фыркать, судя по примятости травы, он тут лежал только что, но мы его даже не увидели.
- Ого, - Володя осмотрелся, - Янтарь нам всех медведей распугала своим криком.
- Думаешь, это плохо?
- Кому как.. – засмеялся проводник, и увидев как в хвост процессии пристраивается Янтарь, с ещё мокрыми от слёз глазами, добавил – Да не давай же ты ему жрать! У них на стоянке и травы и времени навалом!
- Ты пугаешь медведей, - деловито добавил Петя.
- Если конь понёс, то орать – ещё хуже, он думает, что его подгоняют, или тоже пугается, - я мягко объясняю, в чём дело. – А медведя ты реально спугнула…
- Я? – удивилась она, находясь ещё в немного шоковом состоянии не сразу переваривала услышанное, - Угу…
Янтарь ничего не ответила, она ещё только успокаивалась после экстремального спуска, который ещё не закончился. Уже не торопливо мы вышли к тропинке вдоль речки, и двинулись вниз по течению, периодически форсируя впадающие ручьи.
Не нужно быть экстрасенсом, что бы понять, что человека тут не было очень давно… Сюда не просто добираться, долго, а кроме охоты, которую можно и ближе устроить, тут делать нечего. Тайга стоит совершенно дикая, нетронутая, живущая исключительно по своим законам. Раньше ниже по течению были стоянки, сюда гоняли колхозную скотину. Но исчезли колхозы, а потом и скотины стало меньше, стоянки пришли в запустение и развалились. В редкие годы сюда приходили за шишками кедра, но в последние из-за аномалий с погодой шишек почти нет, и здесь никто из людей не появляется. Кто хочет узнать, что будет с природой, если не будет людей – приходите сюда – увидите собственными глазами – ей будет очень хорошо!
Проводник полон решимости дойти хотя бы до одной бывшей стоянки. Она есть на карте, и это упрощает ориентирование. Я снова, как в первый день поражаюсь многообразию разных запахов, в том числе новых, явно животного происхождения. Кажется, вот спрыгнуть с коня, встряхнуться, и по запаху, по следу раз-раз, за добычей осторожно побежал… запах крепче, значит близко. Оп, ветер от меня, надо зайти с другой стороны небольшой крюк… И вот она – добыча, ну-ка прыг на дерево, прижмём уши, хвостом не шевелим… вот, идёт на водопой, уже близко, мышцы напряглись – прыжок, и зубами в глотку, довольно при этом урча… Ой, что-то я отвлёкся. Или размечтался. Прячу хвост и перестаю урчать, заодно дав коню команду догнать Петю с Володей, вижу как они паркуются под деревьями – женщины запросили перекур, да и поправить надо арчимаки, проверить подпруги.
После того как снова тронулись – ушли не далеко – начали попадаться следы человеков, но следы очень старые. Там, где стояли постройки – можно только догадываться по кучкам сгнивших и сухих брёвен, со следами обработки. Мы встали ниже, около раскидистых кедров, здесь видно не только старое кострище, но и детали разобранных построек, приспособленных для бивуака – дверь вместо стола, брусы, на которых крепили устройство для обработки шишек, и их шелуха. Следы. Старые…
Быстро и споро расседлав коней, устраиваемся. Сбрую и сёдла свалили под дерево, где Янтарь повесила свою шляпу а я оружие. Получился довольно классический натюрморт. Время ещё далеко не позднее, но Володя явно спешит развести огонь. Я подумал, что это нужно что бы отпугнуть медведей, но ошибся.
- Завтра нужна погода, и везение… - Сказал он, - Так что пока солнце не зашло надо сделать и покормить его.
- Костёр.
- Да. И пока луна правильная…
Мы с Янтарь естественно поинтересовались, как всё это взаимосвязано. Разведя костёр и приготовив еду, Владимир рассказал, как он общается на этот счёт с духом огня.
В Алтайской традиции костёр, и огонь вообще имеет особый статус. В него нельзя сорить, нельзя тыкать ножом. Его надо кормить. Делать это надо только при свете солнца и в то время, когда луна растущая, молодая. Если она убывает – то приходят злые духи, или никто не приходит, так что кормить бесполезно, как и осуществлять любое другое шаманство – может не получится в лучшем случае, или будет только хуже. Кормить костёр желательно чем-то из еды, которая тебе ценна, и содержит молоко или его производные. При этом нужно достаточно чётко представлять, что ты собственно хочешь. В костре, пока он делает нужную работу, нельзя сжигать мусор. Кстати духи кормятся запахами предпочитая молодой огонь, когда костёр разведён недавно. Если они сыты, то отстают, и потом уже можно с благодарностью утилизировать в огне то, что стало не нужным.
Петя тем временем освоил мытьё посуды, и теперь как все свою за собой моет сам. Его мама в тихом восторге. А Володя и я общаемся уже на счёт главного – коней. Мы вспомнили Каратая, которого сожрали потом волки, Чолмона – коня богатыря, и многих других из табуна Аржана. Например, я узнал, что для работы в горах, таких как тут, кони выращенный ниже Онгудая не пригодны, они в гору идти не могут, боятся и слабые. Обучение коней начинается с 3-х лет, потому как раньше они ещё слабы, и сразу валятся.
Так, за разговорами на свежем воздухе подкрался вечер, я убрал солнечную батарею, которую всё время очень хотел изучить мой конь Гера и ронял её, и стали ждать ночную гостью – луну. Она сейчас почти полная, и растущая, так что как только она вышла, предварительно осветив облака, я бегом побежал за штативом и аппаратурой. Свет от неё такой сильный, что стало видно даже рельеф гор с теневой от неё стороны, а в палатке можно обходится без фонаря.