Айгулакское цахейлу

Тайга начинается сразу за Белым Бомом. Небольшая полянка, что над кафе, где мы ночевали в 2007 в полном одиночестве уже застроена по сути целым экопоселением – вода из ручья, электричество – от солнца. Но за ним – уже тайга. Та самая, где бродят голодные и не очень медведи, шарахаются по кустам олени, бегают по гольцам маралы и сарлыки, прячутся в зарослях чапараля архары. В подавляющем большинстве туристов эти места не интересуют – им нужны отвесные скалы Чуйских хребтов на юге, где ледники и снег кутают лазурным блеском точёные вершины. А здесь по сравнению с ними пологие низкие сопки, поросшие лесом и сочнотравными лугами. 
 Это охотничьи угодья. Только тут нет егерей и охотхозяйств – их роль выполняют сами охотники, местные жители. Они всегда знают, кто кого и где подстрелил, и кого стрелять сейчас нельзя ни в коем случае, а кого подкормить в трудную годину, сохраняя равновесие в природе. Даже волков, истребителей баранов, они не убивают всех, всегда оставляя щенков. Правда прилетающие на вертолётах и на джипах люди этим не озабочены, они убивают ради самого процесса, а не для того что бы кормить семью. Но тайга, её духи, как выяснилось в январе 2009г. умеют наказывать таких мародёров.  Это не просто лес. 
Нашего гида-проводника-конюха зовут Владимир. Он – родственник, хоть и не самый близкий, Аржана. Аржан его дал нам как самого опытного и знающего эти горы, в отличие от молодых, которые ещё многое не знают. Вслед за его конём по имени Огонёк выстроилась и наша процессия. 
 Мы некоторое время пробирались вдоль русла ручья, под охи и вздохи женщин. 
- 12 дней – это очень долго! – заявил он категорично мне, - Ребёнок не выдержит, давай-ка повернём назад, это тайга, тут не до шуток!.. 
- Дети быстро адаптируются, - парирую,- А вот со взрослыми проблемы могут быть. 
Володя внимательно посмотрел на мою жену, которая сделала невозмутимый вид. 
- Ну как знаешь, под твою ответственность. Держите гриву! 
Это было своевременно. Начался резкий подъём по лесу, по крутой коренистой тропе. Что бы удержаться в случае того, что конь оступится надо не за седло держаться, а за гриву на шее. И нагнуться вперёд. 
 Алтайцы коней не подковывают. И делают это сознательно – природа не дурра, сама всё сделает – так кони лучше привыкают и к камням и траве, копыта приобретают необходимую твёрдость сами, и позволяют коням практически карабкаться по камням и поваленным деревьям вместе с наездником и грузом. 
Вот и мой конь пыхтя и фыркая прёт вверх. Здесь моё участи практически не требуется, он лучше меня разбирается как лучше идти, иногда находя решения лучше чем Володин Огонёк. Я отметил это и похвалил его. А вот у Янтарь начали появляться проблемы – её не хватало воли подгонять коня, вместо того чтобы жевать траву. Конь уловил эту слабину. 
 
Чингисхан же, поняв, что его наездник просто не знает что делать, пользовался свободой и делал что хотел. Петя действительно не знал что делать, и мы пытались объяснить ему. Тот внимательно слушал. 
Постепенно тропа перешла в траверс невысокого заросшего тайгой хребта, то и дело беря живописные перевалы с альпийскими лугами, где регулярно делался отдых. Это называется «идти по гриве». В свою очередь начали выясняться интересные детали наших цахейлу: я уже начал нащупывать где надо показать силу, и конь меня нехотя слушался. Петин явно ленился, и пока с этим ничего нельзя было поделать, что ездока уже начало немного волновать. Что происходило с конём Натали – неизвестно, но шла она редко быстрее почувствавшего слабину коня Янтарь. Кони приучены ходить группой, рядом, что бы не быть атакованными волками или медведем если отстанешь. Поэтому увлёкшиеся травой или ленью кони, догоняя наших с проводником переходили частенько на рысь, вызывая прилив адреналина в своих наездниках. Кои вцепляются мёртвой хваткой в сёдла, вместо того, что бы тянуть узду, впрочем, Натали начала быстро осваиваться, и её конь шёл уже довольно ровно. 
 
Но кроме коней на нас свалилась ещё одна напасть. Впечатления. Виды, пейзажи открывающееся с небольшого хребта, по гриве которого мы сейчас шли, выносили из головы всё. Горные кряжи, покрытые тайгой, лесом уходили в горизонт, куда не посмотри, а сам горизонт часто венчается цепочкой заснеженных вершин Чуйских и Катуньских «белков». Дух захватывало так, что даже у женщин не хватало эмоций, что бы это переварить. В купе с тем фактом, что они впервые так высоко забрались, да ещё на коне, с которым так или иначе придётся развивать цахейлу, любые слова растворялись в глобальности увиденного. Погода стояла курортная, тепло и солнечно даже наверху. Запахи тайги, цветущих трав на альпийских лугах, через которые мы то и дело скачем, образовывали тугой аромат особого запаха Алтайских гор. Я знал, что скоро все привыкнут к нему, и перестанут замечать большую часть этой удивительной палитры запахов, и потому наслаждался ею пока есть возможность изо всех сил. И похоже, перестарался… 
 
Мы необычно часто отдыхали. Привыкший к дальним велопереходам, я с некоторым удивлением смотрел на заявления об «усталости» - тут тебя конь наверх тащит, через корни, ямы и брёвна он перелезает, а ты только смотришь на это сверху и вот уже наверху. С велосипедом такой результат на такой тропе достигается значительно большими усилиями… Устали… Хм, это кони устали, а наездники просто капризничают с непривычки. Но Владимир, проводник, хоть и «после вчерашнего» но водя из года в год по горам туристов знает, что они в первый день могут заныть в любой момент, и чтобы избежать такого, просто делает остановки почаще. Что ж, остаётся просто наслаждаться долгожданным моментом погружения в дикую природу Алтайских гор. 
 
Мы привыкаем к коням, а они изучают нас. Конь Янтаря уже понял, что им почити не управляют, и наездника можно легко подчинить своей воле, просто игнорируя его. Мой конь уже проявил несколько раз своенравность, и не слушал меня по цахейлу. Приходилось убеждать его путём хлестания по заду концом повода, и это возымело действие. Гера, а так его зовут, быстро сообразил, что всё же по цахейлу общаться значительно лучше чем обычным кнутным способом. Я заметил, что наш проводник частенько нахлёстывает своего Огонька, и часто убеждает его криками. Мой же уже максимум чего просил – так это негромкого алтайского слова «чу!» - «Пошёл!», что бы понять, что пора шевелится. Часто я вместе с этим словом по цахейлу говорю куда идти, в половине случаев он меня понимает, в остальных – частично отвечает, что туда не надо, и не идёт без дополнительных команд, частично просто не понимает меня, чего хочу. Стало быть мне ещё много работы в этом направлении. Петя испытывает чисто физиологические трудности – узда вылетает из его рук, если конь дёргает, наклоняет или опускает голову, и длинны рук не всегда хватает, чтобы достать её снова. Ноги конечно до стремян не достают, и ему ничего не остаётся, кроме как искать с конём цахейлу в чистом виде. 
- Папа, как же мне быть? Он не слушается… 
- Сделай связь сынок, установи её с конём. 
- Как это сделать? 
- Просто почувствуй её. Ощути в себе силу его ног, ритм сердца, глубину дыхания. Это надо почувствовать тут, - Я показал на грудь, - А что ему делать – думай тут – Я показал на голову. 
- Я буду стараться пап… - И ребенок, подойдя к своему коню и погладив его по голове, стал внимательно вглядываться ему в глаза. Алтаец, внимательно прослушавший наш разговор, подошел ближе и тихо спросил: «Это как называется у вас?» - «Цахейлу», скромно ответил я. Чингисхан же Пети бросил жевать траву, и тоже уставился на Петю. 
У детей есть сильное преимущество перед взрослыми: они ещё не знают чего не может быть «потому что этого не бывает». Им не требуется научное объяснение каждому действию и явлению, они видят мир таким, каков он есть, т.е. просто видят, а не смотрят на него, как взрослые. Надеюсь, у него получится. Деваться ему некуда, скоро спуск вниз, на стоянку, а это довольно ответственный момент, где есть риск слететь с седла и упасть вниз. 
Альпийские луга растут не только на ровных местах, но и на склонах, причём с сильным наклоном. Во всяком случае тут, в горах Алтая. Вот сейчас наш путь из кедровой чащи вывел на как раз такой луг, где собственно тропы уже не видно. Владимир громко посетовал на то, что сюда мало кто ходит, и тропа за несколько лет заросла, и коням придётся идти вдоль наклонной плоскости, и они могу оступиться и упасть, а потому надо принять некоторые меры безопасности: 
- Так, все садитесь набок! Центр тяжести к склону чтобы был, и вам безопасней, и коню легче! Да! Ноги, ноги надо почти вынуть из стремян, если что – можете запутаться, так что внимательней в таком месте. И сам сместил свой зад с седла на бок к склону, заодно развернувшись, и смотря как выполняют сказанное остальные. Петя попытался так сделать, но он его остановил – ему с его весом это не обязательно. 
 
Аккуратно и настороженно мы прошли наклонный луг, и добравшись до леса и найдя в нём тропу, сквозь небольшие завалы выбрались на небольшой перевальчик. Вечерело, и хоть по велопоходным меркам солнце ещё высоко, и можно ещё долго идти, но в конном варианте есть свои коррективы. Кроме того для первого дня многим уже достаточно. 
 
Впереди спуск. Янтарь волнуется. 
Так или иначе мы начали спуск, и я тут же услышал от женщин заявления, что им страшно. Петя тоже заволновался, но тропа начала упорно падать в лог реки Садклар, в один из её самых восточных притоков, скача через камни и небольшие деревца. Кони бодро начали топать через вё это, но вскоре визги и паника женщин передалась ребёнку и он начал проситься с коня пойти пешком, ибо ему тоже страшно. Но этого делать нельзя – идти далеко, да ещё по такой тропе, да ещё ребёнку, поэтому мы с проводником под нытьё и визги продолжаем путь. 
Однако настал критический момент, когда конь Пети, перепрыгнув, замечу, довольно аккуратно, небольшое упавшее дерево вверг этим в панику своего ездока, который едва не выпал из седла при этом вниз. Крики, слёзы, его мама тоже начала паниковать. Что ж, видимо кому-то придётся пройтись пешком. Хотя бы до ровного места, а проводник-Владимир объявил, что «крутяк» закончится через 100 метров и будет более-менее полого, но дойдя до воды мы всё равно остановимся на ночь. В такой ситуации торопиться некуда, поэтому спешились все, и спокойно пошли. Пройдя метров 30 по тропке, Петя понял, что поставил сам себя в затруднительное положение: на коня – страшно, а без него – не дойти. Поныв насчёт усталости и поняв, что другого выхода нет, он с остановками всё же добрался но конца «крутяка», где мы с облегчением посадили его назад в седло. 
- Цахейлу, Петя, сделай связь! 
- Я пробую!.. – ответил тот сквозь подсыхающие слёзы. 
Но видно ему не до этого. Он мёртвой хваткой вцепился в седло, внимательно наблюдая за поведением других коней. Теперь любое быстрое движение их могло разрушить хрупкое спокойствие. И когда мы добрались до ручья это движение и произошло – мой и Володин конь просто перепрыгнули его, но такой маневр Петя мог не выдержать. Ребёнок напрягся из последних сил, прося коня своего так не делать, судорожно вспоминая что ему папа говорил про цахейлу. И вот – момент истины, конь подошёл к обрывчику в русло ручья и задумался. И подумав, спокойно перешёл его неторопясь выбравшись на другой берег! 
- Папа! Папа! Он не прыгнул! Ты видел? 
- Да, видел. 
- Это связь? 
- Цахейлу Петя, цахейлу! 
- У меня получается!...

- А чего ныл тогда на спуске? – спросил я в ответ, когда уже позади осталась суета обустройства стоянки, установка палатки, готовка еды. Мы валяемся на траве рядом с костром, медленно потягивая остывающий чай и любуясь гигантским цветами и растениями на фоне зелёных гор.  
Пандорские размеры трав. 
Благодать. Женщины ещё в растрёпанных чувствах после пережитого и увиденного, но быстро приходят в себя. Кони рассёдланы и довольные жуют эти растения не наклоняя даже головы за ними, настолько они большие. 
- Упасть боялся, вперёд. 
- А ты держись не только за седло спереди, но и сзади, другой рукой, и назад отклонись. И всё. 
- Да? А я не знал, пап. Так и сделаю. 
- Владимир, - обратилась к проводнику Янтарь, - А вы научите меня запрягать коней? 
- Запрягать? 
- Это в телеги запрягают, с хомутом таким, - оживился я. Мне это давалось не просто, нанюхавшись вдоволь ароматов Алтая, моя голова была готова разломиться напополам, болеть начала ещё на спуске. Теперь Янтарь скормила мне таблетку, и я отлежавшись начал медленно приходить в норму. Адаптация! 
- И сани, - добавил Владимир глухим голосом. – Тут седлают. Конечно покажу, завтра, как седлать начнём. 
От еды Володя отказался – ещё не очухался «от вчерашнего», чем доставил нам некоторые хлопоты – в арчимаках мы привезли ещё много баранины, оставшейся от пиршества на базе в Белом Бому, и теперь надо его освоить пока оно не испортилось. Сварили какой-то наваристые суп на мясе, и теперь закусив хлебом полируем чаем. Проводнику места в палатке не нужно – у него есть тохуны. И не один, а 5, с таким снаряжением он бы и зимой без палатки обошелся. А вот «мои» без оной никак, поэтому закончив с трапезой все невольно потянулись на боковую, смотреть бурные алтайские сны. 
Утром из палатки нас выплавило солнце. Ночью мы слышали как Владимир проверял коней – чтобы не спутались. Кроме того в гости может придти прокурор тайги – медведь, и наличие двуногих его может отпугнуть. 
После нехитрого, но сытного мясного завтрака стали собираться и седлать коней в дорогу. 
Экипировка алтайского коня не отличается большой оригинальностью, но имеет ряд особенностей. На голову коня одевается достаточно обычная сбруя с уздой. На шею – аркан, именно им привязывается конь на выпасе, когда всё остальное снято – конь рассёдлан. Это просто верёвочная петля с длинным концом. Далее самое интересное – тохун. Тохун – это почти тоже самое что русский потник, но с некоторыми особенностями. Тохун толще и плотнее потника, и сверху покрыт плотной кожей. В результате тохун выполняет роль кроме потника ещё и амортизатора и частично попоны, поскольку он довольно большой. Одевается, если кто не в курсе на круп коня, а уже поверх его самое главное – седло. Седло включает в себя нагрудник – три ремня соединяющиеся на груди коня спереди, чтобы седло не съезжало назад, две подпруги – передняя и задняя, чтобы не дать седлу крутится вокруг корпуса коня, и подхвостник, который не затягивается, как и нагрудник, и нужен для того, чтобы седло не съезжало вперёд, на шею. К седлу приделаны стремена – понятно для чего, и собственно седло. 
Всю эту науку Володя преподавал Янтарь, непосредственно седлая своего и её коня, давая ей самой выполнять на практике все действия. Так что конное образование потихоньку начало усваиваться на основе практики. Я уже многое знаю из прежних походов, поэтому часть работы, хотя бы со своим конём делаю сам. Владимир не забывает всякий раз напомнить, что бы были подтянуты подпруги – кони частенько хитрят, и при седлании надуваются, что бы потом, когда сдуются, подпруги им не давили. Но тогда возникает опасность, что седло съедет набок. У проводника сильно болит голова, и ему несколько трудно сосредоточится. 
- А что ты подхвостники не одел? – спрашиваю я его, заметив, что те болтаются сбоку. 
- А ладно, всё равно вверх идти будем, - ответил тот, видимо не очень хотя делать эту самую сложную процедуру седлания. Я пожал плечами. Моего конного опыта недостаточно, что бы что-то возразить, но походный подсказывал, что за подъёмами, сколько бы их не было, идут спуски, хотя бы один. – А спуск там пологий… - ответил на мои мысли алтаец. 
И вот звучит команда «По коням!» и все как могут, влезают на своих четвероногих партнёров. Хотя прежде происходит одна важная процедура, требующая особого внимания – укладка арчимаков. Арчимак, или ачемак – это перемётные конные подсумки, в которые мы укладываем свои пожитки. Тут важно сделать так, что бы обе сумки весили одинаково, иначе в движении тяжёлая сторона начинает сползать вниз. Я постоянно умудрялся «перегрузить» одну сторону, поэтому периодически мне приходилось их поправлять прямо на ходу. С другой стороны у меня и у Пети были самые тяжёлые арчимаки. 
Солнце светит в правый глаз, что говорит о том, что со стоянки мы движимся на север, прямо к хребту Айгулака. Как только мы начали подъём, конь Пети почему-то решил остаться, и несмотря на отчаянные попытки ребёнка направить его вверх, тот упорно отбегал и делел вид, что жуёт травку на склоне. Пришлось помочь мальчишке с помощью повода и «поставить в строй», переодически «помогая» сыну. Когда поднялись наверх, мы остановились отдохнуть, благо недалеко идти и времени навалом, и дождаться резко отставших неторопливых Янтарь с Натали. Последняя сильно переживает, чтобы я ехал сразу за Петей и смотрел в оба, поскольку она чувствует, что с его конём что-то не так. 
- Молодой он ещё, - пояснил Володя, - Вот и пыркается, упирается. Ничего, привыкнет. 
Двигаясь почти напрямки, нам надо спустится в небольшой лог и поднятся на гриву вливающуюся в хребет Сальджар. А там и спуск к стоянке, куда Володя ещё вчера хотел попасть. Мы начали аккуратно спускаться, наблюдая как кони продираются по узкой тропе среди зарослей чапараля. Вдруг Янтарь даёт знак остановится, и явно волнуется. 
- Я потеряла рацию… 
- Где была, когда видела последний раз? 
- Она… была. Когда поехали, а потом… 
- Что? 
-Не знаю, ехали, потеряла… 
Рацию она прицепила на пояс, не зафиксировав защёлку. Где её теперь искать? Ясно было одно – слева по ходу движения. Проблема усугубилась ещё тем, что она даже не подумала её включить, и теперь сигналить на вызов бесполезно. Мы двинулись назад, внимательна осматривая чапараль в поисках знакомых очертаний в плотной зелени, но учитывая объём и площать поисков, я честно, даже не надеялся на успех. Дойдя до верху, ничего не нашли. Янтарь решает вернуться настоянку и искать оттуда. Но пешком, потому как на коне одна боится. Оставив нас её ждать, уходит. 
Прошло минут 15-20, и появилась на горизонте Натали. Она сурово поинтересовалась у меня, почему я не отвечал по рации, когда она вызывала. Я проверил, и к своему удивленю обнаружил, что у меня переключилась частота. Странно. Все переключения в походном режиме заблокированы. Но это было не так важно как то, что она стояла держа в каждой руке по рации. 
- Как ты нашла? 
- Просто… Попросила горных духов её вернуть, ну и внимательно в кусты смотрела. 
- Хорошее цахейлу… 
Теперь мы долго ждём Янтарь. Она появилась едва волоча ноги. Новость о найденной рации её взбодрила и после этого она на каждом перевале что-то говорила местным духам. А сейсас она устало подошла к своему коню, и погладив его сказала: 
- Да… Теперь я знаю, что на коне подъём и пешком – это очень разные вещи. 
Рацию она теперь убрала от греха подальше в арчимак. Ну хорошо, тогда поехали дальше. 
Когда мы уже начали забираться на хребет, я понял, что и у Пети перегруз на одну сторону. По пути пришлось не раз останавливаться и поправлять ему их. Как-то быстро мы поднялись снова на вверх и вышли на хребет Сальджар. Пройдя широкую седловину сплошь утыканную торчащими острыми камнями, про которую есть легенда что тут прошёл каменный дождь, начали подниматься в сторону Айгулакского хребта, обходя с разных сторон вершины. Кое-где на нём ещё стоят снежные карнизы. А нам стали открываться потрясающие виды на Белуху и Актру. Женщины, глядя вниз, начали осознавать масштаб и высоту, на которую поднялись, благо в чистейшем воздухе Алтая видно очень далеко и хорошо. Даже Петя поражённый увиденным иногда забывал обо всём остальном. 
 Не говоря уже про женщин, особенно Янтарь, которая уже не могла управится со своим конём и когда тот после очередного травожевания отстав от всех начинал вскачь догонять остальных, она отпустив узду и схватив изо всех сил своё седло визжа пугала коня настолько, что тот только прибавлял ходу. 
Разумеется, виноватым в этом был назначен я, потому что слишком быстро еду за проводником, стараясь подгонять Петиного коня. Тот тоже решил полоботрясничать как и конь Янтарь, а Петя пока сам не мог его заставить идти шустрее. Натали насчёт скачек особенно не переживала, потому как конь её устраивал и в седле она уже научилась держаться. Мы успели преодолеть несколько довольно крутых спусков, где дамы с трудом переваривая адреналин и прося слезть с коней тихо повизгивали, заметить, что Петя от этого всего получает только удовольствие. 
 - Теперь меня спуски не пугают, - сказал он на небольшой остановке на хребте. 
- А что пугает? 
- Арчимаки перевешивают… 
В этот раз как я понял будет набольшой переход в лог реки Сарман, южный приток Ини. Времени не много, и когда снова очутился в седле после отдыха, сразу начал расширить канал Цахейлу, но никак не получалось найти полный отклик от коня. Я, следуя своим же словам и инструкциям несколько раз настраивался на коня и в конце концов получил желаемый канал связи. И сразу ощутил странное неприятное движение на спине. Не своей, коня. Что-то больно трёт. Я резко обернулся – так и есть! Задний ремень арчимаков сполз с тохуна и теперь трёт прямо по шкуре моего коня! Вот засада. Я сразу насколько мог поправил дело, немного полегчало. 
- Давай до остановки потерпи, там поправим. 
- Дотяну, если вверх идти не будем, - быстро получил ответ от коня. Так, связь налаживается. Надо подтягивать остальных. 
Тем временем уже виден лог Сарман, и стало быть, скоро спуск. Я попросил остановки и привёл всё в порядок. Несмотря на маленький путь, уже глубоко вторая половина дня – утром долго спали и неспешно собирались. Без особых эмоций мы начали спуск, который представляет из себя движение по наклонной к склону тропе, что бы уменьшить крутизну. Женщины немного поворчали, что опять в спуск верхом идти страшновато, но послушно, с отставанием – приходилось их поджидать – двинулись за мной Петей и проводником. Мы уже дошли до зоны, где начался редкий лес, и стала видна обширная поляна с явными следами присутствия человекаи пасущимися конями, когда я услышал Петин крик. 
- Ой! Помогите! Падаю! 
Обернувшись, я увидел его на коне, но медленно но верно сползающим на бок. Перевесивший на одну сторону арчимак и незакреплённый с утра подхвостник делали своё дело. Владимир резко осадил своего коня и обойдя меня поскакал через кусты к Пете. Чингисхан понимал, что происходит, и смирно стоял и ждал чем всё закончится. Пока я разворачивал Геру, настал финал – седло перевернулось, Петя упал на склон, а на него арчимаки. Конь, боясь сделать что-то не так, осторожно отскочил в сторону, что бы ненароком не наступить на ребёнка. 
В итоге Петя отделался лёгким испугом, и немного похныкав стал успокаиваться. А вот его мама заревела как белуга, Продолжая ныть вплоть до самого низу. Внизу нам снова надо было перейти ручей, и снова Чингиз с Петей показали всем пример спокойного перехода. Да, есть успехи. Но Петину маму пришлось успокаивать. 
Разумеется на поляне уже стояли. Мы нашли там только одного старика с ружьём, и кучей патронов для явно не его калибра. Старик был хорошо знаком с Володей, что не удивительно, а вот что он узнал меня – было несколько странно. Он тут был с ребятами из Йодро, часть из которых тут на охоте, и друга должна привести небольшую группу со стандартного маршрута. Но пока их нет. 
Мы вернулись обратно к ручью, и расположились там отдыхать. От постоянных приливов адреналина во время скачек своего коня больше всех устала Янтарь, которая сразу запросила отдыха, благо времени у нас сегодня предостаточно. На вечер решили затеять шашлык из баранины, и ещё что-то мясное приготовить. 
Вскоре выяснилось, что не вмеру любопытный жеребец из обитавших тут постоянно пристаёт и конфликтует с нашими конями. Дело доходило до драки, и приходилось его постоянно отгонять. Он не обученный, недавно с гор, поэтому и такие проблемы с ним. 
Тут надо рассказать, как на Алтае содержаться кони. Здесь нет денников и стойла. Жеребец, после рождения вместе с матерью кобылой свободно пасётся в горах, приобретая необходимый опыт выживания там и изучая местность. Понятно, что никаких кормов и подобной ерунды алтайские кони не знают. Летом у низ сочные травый по самую голову – зимой они копытят снег, доставая траву оттуда. Конечно это не всегда удаётся, и запасённое во время летнего покоса сено на базе тоже идёт в дело, поэтому в студёную пору табуны стараются держаться поближе к людям, к тому же голодные таёжные хищники там меньше нападают. Когда жеребец достигает нужного возраста, его ловят, клеймят и обучают. После этого он должен немного поработать, что бы обучение не забылось – это самый трудный этап, поскольку свыкнутся с фактом, что им кто-то будет управлять ему не просто. Но когда работы нет, он опять с табуном уходит на вольный выпас в горы. Если понадобятся – его опять «призывают на службу». В результате алтайские кони обладают рядом свойств, которые даже не снились их равнинным собратьям – они могут едва ли не карабкаются по горам, не боятся ни камней в реках и на склонах, прут через любые заросли с большим грузом в арчимаках и ездоком, беря высокогорные перевалы. Они хорошо ориентируются в горах, и могут самостоятельно находить нужные тропы. Глядя на стройных и высоких по сравнению с алтайскими равнинных скакунов где-нибудь в городе или на том же Эквирос, понимаешь, что они просто сложатся или переломаются от таких нагрузок и задач, которые выполняют эти низкорослые лошадки горного вольного выпаса. 
Тот белый нахал, что лезет к нашим коням, как раз недавно отловлен из табуна, и только начинает обучаться.